– Крейг, какого черта… где вы?!

Проклиная неуклюжий костюм, журналист поковылял к двери.

– Йенс, я же велел вам оставаться на месте, – вновь послышался голос Винтера. – В ваших интересах вести себя разумно.

Вальберг остановился. Маска «скафандра» опять запотела, и откуда-то изнутри в Йенсе поднялась волна панического страха. Было что-то кошмарное в изменившемся голосе директора.

Журналист задышал в микрофон:

– Довольно, Крейг. Выпустите меня отсюда. Но статья в утренней газете вам не понравится, это я вам обещаю.

Ничего не произошло.

– Крейг? – позвал Йенс. – Вы меня слышите?

– Я здесь, – ответил Винтер. – Где мне еще быть? Я не успел рассказать вам о Мюссе, Йенс. Этот Мюссе… Он должен быть вам очень интересен, именно вам…

Вальберг выругался, сделал еще два шага, отделявшие его от стальной двери, и ударил в нее кулаком. Крейг же продолжал:

– Так вот, Йенс, это Мюссе… Он не совсем здоров. Вы слышите, что я говорю, Йенс?.. Где вы?

– Крейг, чертова свинья! Откройте! – На стальную дверь обрушился второй удар.

– Йенс, друг мой, как у вас с математикой? Ответьте мне на один вопрос: что будет, если к функции Cи-пять-семь-би-эл-слэш-девять-джей прибавить функцию NcoLV-семь-один?

Журналист коснулся лбом стальной двери и попытался успокоиться. Что такое хочет сказать ему Крейг?

– Так уж и быть, можете не отвечать, – произнес голос в динамике. – Вы слишком давно ходили в школу. Правильный ответ: получится крайне неприятный мышонок. Собственно, с вашим костюмом все было в порядке, но Николас… Вернемся, однако, к нашему мышонку. Вероятно, он еще не добрался до вас. У вас же такой просторный «скафандр»…

Голос исчез, и Йенс почувствовал, что его комбинезон снова сдулся. Он обернулся и с опаской покосился на микроскоп:

– Крейг, что вы задумали? Там же вирус. Немедленно откачайте воздух!

– О, не волнуйтесь за вирус! Он не распространяется через воздух. А если бы даже и распространялся, ему не пробраться сквозь ваш костюм. Ни один вирус не проберется сквозь него – ни вовнутрь, ни наружу.

В этот момент что-то мягкое и пушистое коснулось ноги Вальберга чуть повыше голенища сапога. Потом его словно что-то кольнуло. Йенс дернул ногой.

– Он укусил меня, слышите! Этот маленький черт укусил меня!

Журналист ударил себя по ноге и как будто попал по чему-то маленькому и мягкому. Он ударил еще раз, и еще, и продолжал молотить, пока в изнеможении не упал на дверь.

– Откройте, Крейг. Меня укусила эта ваша крыса… мне нужна дезинфекция. Введите мне противостолбнячную сыворотку или… что там у вас в таких случаях полагается… Ну!

– Вы не поняли меня, Йенс, – послышался голос Винтера. – Вам не нужна противостолбнячная сыворотка, вам нужна «Эн-гейт». Вы слышите меня?.. Проблема, однако, в том, что до сих пор я не был с вами до конца откровенен. Но теперь, когда мы с вами знаем друг друга немного лучше, вынужден признаться вам, что ее у нас действительно пока нет. Нам нужна кровь Ханны Сёдерквист, это так. И я обещаю вам, что мы ее добудем. Теперь это и в ваших интересах тоже. Но… честно говоря, не думаю, что вы до этого доживете…

Вальберг устало опустился на пол. Похоже, Крейг не блефовал – он и в самом деле подцепил заразу.

– Понимаю, что вы сейчас обо всем этом думаете, но старайтесь смотреть на вещи позитивно, – продолжал Винтер. – Вы поможете нам распространить информацию, разве не для этого и существуют СМИ? Вы – наша ходячая реклама. Журналист, инфицированный NcoLV, – представляете себе заголовки? Тут же развернутся дебаты…

Йенс чувствовал, как из него уходят силы.

– Но я все раскрою. Я расскажу, как заразился…

– Вы амбициозны – это очень важное качество для репортера. Но, к сожалению, в течение ближайших нескольких часов вы впадете в кому. Инкубационный период в вашем случае будет ничтожно коротким, поскольку вы получили вирус непосредственно в кровь. В этом есть и положительный момент – мучиться вам почти не придется. Не беспокойтесь ни о чем, сейчас вы уснете и будете спать сном младенца… С удовольствием продолжил бы дискуссию, но вынужден вас покинуть. Итак, спокойной ночи и приятных сновидений…

Свет погас, и Йенс оказался в полной темноте. Спустя несколько секунд в наушниках опять затрещало – это Крейг отключил аудиосистему. Теперь Вальберг слышал только собственное тяжелое дыхание внутри сдувшегося пластикового комбинезона. Звать на помощь было бессмысленно. Он никогда больше не увидит солнечный свет.

Йенс как будто чувствовал, как шевелится у него в крови смертельный вирус. Неужели не существовало никакого способа остановить его распространение? Похоже, нет, это ведь был не какой-нибудь грипп. Журналист имел дело с супервирусом – непревзойденной машиной смерти, специально запрограммированной на то, чтобы нанести организму как можно больший ущерб.

Прошло еще несколько минут, а может, и часов. Йенс все так же сидел на полу и пыхтел. Недомогание усилилось. Теперь у него выворачивало наизнанку желудок. Вальберг попытался встать, но ноги его не слушались. Он лег набок и вспомнил о Ханне. Ее нужно срочно предупредить. От «Крионордика» не спрячешься в гостевом домике соседа. Мобильник, да! Хорошо, что Йенс умудрился протащить его сюда в надежде исподтишка сделать несколько снимков. Странно, что они его не обнаружили. Журналист успел засунуть его за пазуху, прежде чем женщина по имени София застегнула молнию на его комбинезоне. Теперь он, должно быть, провалился в сапог…

Йенс нащупал молнию и задумался. Стоило ли стягивать защитный комбинезон в трех метрах от пластикового стеклышка со смертельными пробами? Хотя какое это имело теперь значение? Мужчина рванул молнию и отсоединил дыхательные трубки, а потом стащил с головы пластиковый капюшон с маской и глубоко вздохнул. Во рту у него появился неприятный металлический привкус, а голова загудела. Йенс хорошо знал эти симптомы. Скоро начнутся кошмарные галлюцинации, а потом его парализует. А еще будет кровавая рвота.

Вальберг стал нервно шарить в штанине; он дергал ее, пытаясь разорвать по шву, чтобы добраться до сапога. Его ладонь заполнил теплый меховой комочек. Мюссе… Йенс отвернулся и почти упал на сторону. В следующий момент его вырвало. Несколько минут он лежал на полу, вдыхая кислый запах жудочного сока и хватая ртом воздух, как выброшенная на берег рыба, а потом перевернулся и продолжил шарить в штанине. Вскоре его пальцы нащупали знакомый прямоугольный предмет. Журналист вытащил мобильный, но тут же выронил его на пол и громко закричал, хлопая себя по животу. Боль была нестерпимой, жгучей. Как будто некое существо выедало его внутренности.

– Нет, нет…

Йенс ползал кругами в поисках мобильника и бил ладонями по полу. Струи холодного пота стекали по его лицу. Темнота вокруг плыла, дрожа и вздуваясь волнами. Наконец рука нащупала телефон. Вальберг упал на него в изнеможении, как будто боялся, что тот убежит. Спустя несколько минут он приподнялся на локте, поднес к лицу мерцающий дисплей, посветил им, как фонариком, и огляделся. Сапоги его были забрызганы чем-то похожим на кровь. Йенс посмотрел на время – он находился в лаборатории вот уже около трех часов. Дрожащими пальцами журналист открыл список контактов – буквы перед его глазами расплывались… Черт, где здесь номера? Тут, как по волшебству, всплыло имя Эрика. Журналист открыл окошко сообщений и глубоко вздохнул…