мог временно понизить ее рейтинг. То есть, ограничить доступ к строительству более высокоуровневых кораблей — более вкусных и интересных в плане оплаты.

Может быть и спорный момент — выносить часть производства за границу. Но этот шаг позволил и зависимость от России этих стран повысить, и начать резко наращивать количество кораблей. Их стали печь натурально, как горячие пирожки, особенно кечи и шхуны, которых требовалось много для закрытия массы каботажных и ближних рейсов. А также для промысловых задач.

А вот военные корабли Алексей решил строить сам. Слишком уж опасно это было отдавать в руки союзников. На любых условиях.

Галеасы он переквалифицировал во фрегаты, проведя унификацию со шхуной по корпусу. Оснастив их полным парусным вооружением и той самой паровой машиной с погружным винтом.

Линкор же пока был один. Но даже один он, как показывали данные разведки, наделал шороху примерно так же, как в свое время дредноут.

Параллельно развивалась и малая военно-морская программа. В первую голову, конечно, строили десантные корабли. Они мало чем отличались от больших баркасов, разве что установленной на них паровой машины с кормовым двойным гребным колесом да откидной аппарелью.

Дополнительно и сильно в меньшем количестве изготавливали разнообразные корабли огневой поддержки. Считай — канонерки…

Много кораблей.

Очень много кораблей…

Петр Алексеевич сиял как начищенный золотой. Его душа пела. Да и союзников такой подход устраивал более чем. Что же до нейтральных стран и врагов… то они во многом еще не успели осознать происходящее.

А маховик раскручивался.

Экономика России разгонялась.

Индустриализация нарастала… ведь для этих всех кораблей требовалось железо. Много железа. ОЧЕНЬ много. И уже сейчас ни одна страна в мире была не в состоянии угнаться за тем, что творила Россия. Пусть и не совсем своими руками…

— Эх, — вздохнул Алексей, глядя на очередной финансовый отчет по судостроению. — В какую копеечку нам это все обходится.

— Но мы можем себе это позволить! — уверенно и решительно произнес отец.

— Это вопрос? Хотя неважно. Да, мы можем себе это позволить. Тем более что принципиально более живучие корабли уже лет через десять окупят нам все вложения.

— Вот!

— Я бы, конечно, все это у нас строил. Но с чего нашим союзникам жить? Кильку ловить? Эх… да ты не обращай внимания — я просто воздыхаю. Так-то мы их вот как держим, — сжал Алексей кулак, — но все одно… тревожно. А ну как война?

— Вот железные корабли у нас и начнем делать, раз уж тебе так хочется.

— Взвоют же. — улыбнулся сын. — Я же тебе много раз говорил — Союз на одной лишь силе оружия не удержишь. Только взаимная выгода позволит все это склеить в единый монолит. И чем она сильнее — тем лучше. Главное — нам не забывать держать у себя ключевые технологии и краеугольные производства. Ну и все ж таки оттягивать на себя свою львиную долю прибыли. Центр должен быть крепче и лучше, чем любая окраина. Иначе это и не центр вовсе.

— Так чего ты переживаешь?

— Если бы все эти страны объединились в одну корону — мне бы было спокойнее.

— Ты же понимаешь, что это невозможно?

— Понимаю. Но легче от этого не становится…

В этот момент постучались в дверь и после краткого «ритуала» вошел Голицын.

— Фридрих Вильгельм умер, — с порога произнес он.

— Прусский?

— Он самый.

— От чего?

— Не ведаю. Внезапно стало плохо и преставился, оставив наследником трехлетнего сына.

— Твоих рук дело? — скосившись на сына, спросил царь.

— На кой бес он мне сдался-то? Пруссия уравновешивала Саксонию. Их возня нам была скорее выгодна, чем вредна.

— Есть еще и вторая новость, — встрял Голицын, прекращая ненужный спор. А то они любили языками сцепиться из-за почившего Иосифа Габсбурга.

— Какая?

— Фридрих Август II Саксонский, поддержанный своим отцом Августом Сильным и всей Речью Посполитой, начал вторжение в Пруссию.

— Чего? — ошалело переспросили и Петр, и Алексей.

Василий Голицын повторил.

— А… — начал было говорить царь, но покамест из-за крайнего удивления не нашел слов.

— Чего этот Федя Саксонский хочет?

— Пруссию, полагаю. Всю.

— А его папа? Он-то куда полез?

— А пес его знает? Но судя по тому, как быстро и резво они отреагировали, можно не сомневаться в том, что это именно они причастны к смерти Фридриха Вильгельма Прусского.

— Вот мерзавец… а? Ты погляди на него! — не выдержал Петр, глядя куда-то в окно. — Австриец завяз по уши на Балканах. Французов трясет смутой. У Испанцев кризис власти. Мы стоим в раскорячку из-за острого вопроса с Черноморскими проливами и войнами в Персии да на Дальнем Востоке. А он… но смелый, да…

— У Саксонии сколько войск? Не помнишь?

— Около тридцати тысяч пехоты и пять тысяч кавалерии при четырех сотнях орудий. Все вооружение наше. Даже часть обмундирования мы поставляли.

— А у Пруссии?

— Столько же примерно. Только бардак в вооружении. Оно частью старое, частью французское, частью наше.

— А Речь Посполитая?

— Они непосредственно в нападении не участвуют. Август поддержал сына деньгами, лошадьми и прочим. Судя по всему, будет помогать снабжением со своей территории.

— А может и черт с ними? Пускай дерутся? — чуть подумав спросил царь. — Нам с того ни горя, ни