Тишина. Стараюсь изо всех сил побледнеть. Нелегко. Тем более что я еле сдерживаю разбирающий меня смех.

– Да, да! – вздыхает Ламм.

Он встает, похлопывает меня по плечу.

– Мы все ошибаемся, Джо. Как только я узнал, что произошло, мне захотелось предупредить вас. Профессия строительного подрядчика знает немало печальных примеров с участием беспринципных людей, поэтому, учитывая мой дилетантизм, я предпочитаю держаться от них подальше. Но не все потеряли совесть. Вы знаете, где мой офис, а вот мой адрес. Вам понадобится несколько дней, чтобы оправиться от ужасного обмана, а потом позвоните мне. Возможно, к тому времени я найду решение, которое поможет вам. Я знаю очень многих людей в этом городе. Это мой город, здесь прошло мое детство. Договорились, обещаете? Вы перезвоните мне? Через три дня. И я помогу вам найти место под солнцем. Америка – она такая, мой мальчик, она большая и щедрая…

Мы пожимаем друг другу руки. Он уходит. Я отпускаю секретаршу. «Мне надо побыть наедине», – говорю я ей хриплым замогильным голосом и с убитым горем лицом.

Как только она уходит, я начинаю смеяться и открываю ранее запертую дверь в соседнюю комнату. Впускаю Ли и Лю, а также скульптора мизинцев Коски, художника Сас-плана и еще кое-каких друзей, среди которых кордебалет в полном составе.

И мы устраиваем потрясающую гулянку.

Сидни Харриссон Ламм – большой гадкий лгун.

Он преувеличивал, например, про необыкновенную честность Артура Бекналла. Последний в обмен на таких клиентов, как Ли и Лю с их сорока двумя миллионами долларов, а также небольшие конверты под столом соглашается рассказать правду про лживость вышеупомянутого Ламма.

Сидни Ламм, разумеется, лгал о своих детских воспоминаниях, судьбе родителей и дилетантизме в сфере недвижимости: это профессионал, который в свое время, не сказать что в сложной ситуации, когда был задействован на двух других фронтах, кстати вполне легальных, сумел получить значительную банковскую поддержку. У него есть некий поручитель. Согласно тщательной оценке экспертной группы, нанятой Лаватером, его состояние «оценивается» приблизительно в полтора миллиона долларов.

Он снова солгал мне, сказав, что земля была куплена у наследников Элберта компанией с Багамских островов за четыреста пятьдесят тысяч долларов. Я это точно знаю, так как багамская компания – это я. На самом деле компания, о которой идет речь (я, как обычно, официально не появлялся там), заплатила двести пятьдесят тысяч долларов. И она продала землю идиоту Жозефу Бенхаруну – это тоже я – за шестьсот тысяч долларов, это точно.

Он лгал настолько нагло, что впору было задаться вопросом: почему Сидни Ламм счел необходимым занизить реальную прибыль, полученную компанией с Багамских островов, которая составляла не сто пятьдесят, а триста пятьдесят тысяч долларов?

(Понятно, что речь идет о фиктивной прибыли, так как фактически я продал землю самому себе.)

К чему эта ложь? Чтобы больше не обременять этого жалкого и глупого Жозефа Бенхаруна?

Или потому, что Ламм собирается купить землю для себя? Но все знают, что ни один строительный подрядчик, даже по трогающим до глубины души сентиментальным причинам, не согласится заплатить шестьсот тысяч долларов за землю, которая стоит немногим более двухсот тысяч. Ламм это тоже знает и понимает, что если попытается поймать на удочку Жозефа Бенхаруна, то даже глупый француз отнесется к этому с подозрением. Однако если тот же Жозеф Бенхарун будет знать, что стоимость земли – четыреста или пятьсот тысяч долларов, то посчитает вполне нормальным, что хороший Сидни Ламм с его добрым сердцем, большим состоянием, унаследованным от родителей, милыми воспоминаниями о детстве и большой любовью к природе готов заплатить за нее, скажем, пятьсот или пятьсот пятьдесят тысяч. Это хоть как-то возместило бы потери бедного Жозефа Бенхаруна…

На самом деле все шло по плану.

Для начала нужно было найти землю. Агентства недвижимости, к которым я обратился за помощью, сперва предложили долину Напа, к северу от залива Сан-Франциско; это винодельческий регион, который меня не очень устраивал. Затем мне (официально не мне, а Коски и Саспла-ну – я был только их малозаметным водителем) показали другие участки, на сей раз к югу от города. Я уже было согласился, когда узнал о Тамальпаисе с его любопытной завещательной оговоркой. Неожиданное озарение.

Я купил землю через багамскую компанию, представленную художником и скульптором (оба, как и должно быть, участники общественного движения за охрану окружающей среды, и с первого взгляда и даже со всех последующих они против любого раздела земли на участки под застройку). Я перепродал эту землю самому себе за шестьсот тысяч долларов, выплатив все до последнего цента…

Перевожу шестьсот восемьдесят тысяч долларов на счет Жозефа Бенхаруна в маленький банк, управляющий которым – это было известно из отчета следователей Лаватера – один из близких друзей Ламма. Когда я снимал деньги (чуть больше шестисот тысяч долларов с учетом расходов и вознаграждения Бекналлу), то поделился с управляющим банком своими опасениями и надеждами… уверенный, что рано или поздно тот передаст этот разговор Ламму.

И Ламм мне позвонил.

То был конец первого этапа нашего плана.

Второй этап начался незадолго до прибытия в Сан-Франциско двух китайцев, предположительно из Сайгона. Они не скрывают своих намерений: приехали в Соединенные Штаты, в частности в Калифорнию, чтобы вкладывать средства не только в недвижимость, но среди прочего в недвижимость тоже. Они, по их словам, представляют своих соотечественников и сородичей из Вьетнама и Камбоджи, где растет серьезное беспокойство по поводу продвижения северовьетнамской армии. Они встречались с агентами по недвижимости в Лос-Анджелесе и в Южной Калифорнии, но тамошние цены напугали их. На Севере, по их мнению, недвижимость должна быть дешевле. Случай сводит их с агентом по недвижимости, который тоже случайно советует им обратить внимание на один из проектов Ламма. Все эти случайности обойдутся мне в двадцать тысяч долларов в виде взяток, но не будем считаться.

– Мы ищем землю, – говорят китайцы Ламму. – Сан-Франциско нас устраивает потому, что здесь в одном только китайском квартале проживает шестьдесят тысяч китайцев. Мы хотим приобрести землю, чтобы построить на ней в предстоящие годы – но не в ближайшем будущем – настоящий маленький китайский город, где мы жили бы между собой, с нашими семьями, конечно же, в уважении законов нашей новой родины, а также всего, что касается наших традиций. Это долгосрочный проект. Мы хотим оставаться во Вьетнаме и Камбодже как можно дольше, надеемся, еще долгие годы…

(Обратите внимание, что это одна из деталей ловушки, подготовленной для Ламма: земля в районе горы Тамалпаис не подлежит застройке до января 1976 года… осталось ждать четыре долгих года!)

Вопрос Ламма: «Каковы ваши возможности?» В действительности Ламму уже многое известно: и Бекналл, и агент по недвижимости, которые с моей помощью познакомили его с китайцами, достаточно просветили его на этот счет. Ответ Ли и Лю (извините, двух китайцев из Индокитая): «Два миллиона долларов за весь участок, если он того стоит…»