После обеда она отдала письмо Ивану. Он положил его в карман, а потом в дальнем конце коридора у окна долго читал надпись на конверте. Рой вопросов крутился в его голове. Что она там написала? Зачем нужно письмо, если он рядом? Почему нельзя просто сказать? Надпись на конверте его обидела, особенно слова «если я приму решение», то есть лично она примет решение, которое он должен выполнить. Звучало как команда собаке: «К ноге!».

К концу рабочего дня Надя подошла к Ивану:

— Ваня, мы вчера не договорили с тобой, давай продолжим.

Они вышли из проходной, нашли относительно безлюдное место, и Надя без прелюдий начала говорить:

— Ваня, я много передумала со вчерашнего дня. Я, может быть, не совсем логично себя вела с тобой, но главное, что для себя-то я давно решила, что мы всегда будем вместе.

— Вот только меня ты забыла поставить в известность.

— Я не могу тебя потерять. Я мучила тебя, потому что…

— Мучила? Зачем? С человеком, который тебе не безразличен, надо обращаться бережно, — тихим и спокойным голосом медленно произнёс Иван.

— Не перебивай меня, — она помолчала и продолжила: — …мучила, потому что прекрасно видела все твои сомнения и метания.

— Какие сомнения? Разве я из нескольких женщин выбирал одну? Передо мной не стояло никакого выбора — только к одной я принёс слова любви.

— Ты сейчас предаёшь свою любовь.

— Предать свою любовь, предать свои мечты — это предательство самого себя, а со своей совестью я разберусь сам. Женщину я не предавал, просто женщине… не нужна моя любовь и она не захотела выбрать меня…

Он хотел завершить фразу словами: «…женщина выбрала другого», но в последний момент изменил концовку, не желая намекать на Игоря.

— Ты не понимаешь женщин.

— Я вчера это слышал. Какой-то театр абсурда — женщина обвиняет мужчину не в измене, а в незнании женщин. Я не понимаю женщин?! А зачем мне их понимать, если я не понимал единственную. Почему нельзя подсказать человеку то, что он не понимает? Или это какое-то тайное знание тайного женского сообщества?

Надя не знала, что говорить. Вдруг она спросила:

— Разве ты любишь Веру?

— Я убеждён, что о своей любви следует говорить только с любимым человеком… Мы подали заявление, этим шутить нельзя. А мои мечты, кроме меня, никому не интересны.

— А о чём ты мечтал?

— Я когда-то мечтал подарить одной женщине огромный букет цветов.

— Почему же не подарил?

— Нужно иметь на это право и быть уверенным, что его примут с восторгом.

— Любая женщина всегда рада цветам просто потому, что она же-е-енщина.

— Нет, не так. Представь счастливую девушку, которой её молодой человек подарил замечательную книгу. Если другой мужчина ей в тот же день принесёт букет, будет ли она рада? Нет, она будет поставлена в неловкое положение. Чувство досады, а не восторг у неё возникнет.

Надя поняла намёк Ивана и не знала, что ответить. Она помолчала и снова сказала, что пришло ей в голову:

— Ты не любишь её, ты обманываешь её, поэтому никогда не сможешь сделать её счастливой. Поверь мне, я старше тебя, наконец — я женщина: я знаю, что говорю.

— Когда я встретил тебя, ты действительно была старше меня… — и даже не на календарный год, а лет на пять, если судить по моему тогдашнему сознанию. Но за годы нашего знакомства, благодаря именно тебе, я вырос, а ты осталась прежней. Теперь я лет на пять тебя старше.

— Ты не сможешь с ней из чувства долга прожить всю жизнь, ты сломаешься и сопьёшься. Она будет пеленать тебя заботой, а крылья расправить ты не сможешь.

— Я кажусь тебе таким слабым?

— Дело не в слабости. Моя мама любит биографии артистов собирать. Так знаешь, что она говорит: сильные в расцвете сил и погибают. Чтобы жить и творить, им надо, чтобы кто-то рядом их вдохновлял. Это мох растёт недвижим, а высокие цветы ураган валит на землю. Ты — человек с тонкой душевной организацией. Ты сгниёшь рядом с домохозяйкой… Кстати, что ты в ней нашёл?

— Знаешь, такие простые вещи, как доброту, понимание… Нет, нет, вру — не то это, не это главное… Не поверишь — нашёл тихую уверенность в завтрашнем дне: не любовь с оглядкой, не призрачное счастье на пороховой бочке, не туманные перспективы ожидания неизвестно чего, а удивительное спокойствие, которое есть сегодня и кажется, что будет всегда.

Надя обречённо молчала.

Дураки постоянно всем выказывают свою дурь. Но самые глупейшие ошибки совершают умнейшие люди. Под оболочкой слов и жестов они видят скрытую от окружающих истинную суть происходящего. И вот, когда некогда думать, когда надо быстро найти выход и принять решение сердцем, они начинают мучительно и бесплодно в простом искать сложное и никак не могут его там найти.

Надя пыталась убедить Ивана, что он делает ошибку, что он не будет счастлив с Верой, что он предаёт свою любовь. Она говорила о чём угодно, только не о главном. А он не понимал — чего она добивается. Все эти умнейшие доводы были бы не нужны, скажи она сразу: «Я люблю». Сколько раз она сама ему говорила: «Не умничай, говори проще» — и вот совершила ту же самую ошибку. Ложная гордость не позволяла ей сказать единственно действенные простые слова. Она была уязвлена тем, что он уходит, и сказать о своей любви в этом случае ей казалось унизительным. А он представить не мог, что эти слова уже были у неё внутри. Если бы он только услышал их, он побежал бы к Вере и упал бы перед ней на колени: «Прости, не могу».

На его признание в любви два года назад любимая женщина ответила: «Для меня это великое и светлое чувство, которое вдруг приходит и поглощает тебя всю. Я не могу вот так просто произнести эти слова». Она готова была ждать свою любовь. Всё — ложь. Этим женским словам верить нельзя, потому что женщина не имеет силы, а чаще — возможности воплотить их в жизнь. Часто словами она просто защищается с целью скрыть своё внутреннее состояние. Он же искренне верил в эту непреднамеренную неосознанную ложь. И теперь он не понимал, чего она хочет. Если она не отвечает словами любви, значит — ей просто обидно, что он уходит, и она снова хочет поиграть с ним, снова посадить сбежавшую собачонку на поводок. Так он рассуждал, и помочь ему было некому.

Глава