ворчит Коджи.

В ответ — одобрительный смех. Жрецу явно понравилось сравнение.

— Это очень интересно. Я читал в одной древней легенде соседней страны, что там бог построил себе храм из собственной плоти. Очень удобно получается.

Коджи бы сказал всё, что думает, но счел неуместным. Всё же он со жрецом Ошаршу, а не Тэцуей. Тут лучше придержать язык за зубами.

— Мы спускаемся в бездну Ёми? — всё же осторожно уточнил он.

— Нет, что ты, туда бы за один день не дошли. К тому же подземный лабиринт храма не позволит это, — вздыхает брат Гу.

Коджи чудится в его ответе тень сожаления. Сумасшедшие жрецы! Ничем не лучше шальных исследователей, которые полезут к цуми в гнездо, лишь бы посмотреть, как там всё устроено.

Лестница заканчивается внезапно. То ли Коджи уже вошёл в какой-то транс, решив, что спуск будет вечен, то ли и правда земля под ноги кидается сама.

— Осторожнее, здесь крайне неровный рельеф, — безмятежно говорит брат Гу. — Почва очень влажная, неподалеку протекает подземный источник.

Коджи осматривается, пытаясь понять, где они находятся. Кто делал эти ходу? Для чего?

— Здесь прятались? — хрипло произносит он.

Брат Гу доходит до развилки и сворачивает вправо, приходится ускорить шаг, чтобы не отстать.

— Всё верно, — отвечает тот. — Ведь для тебя же не секрет, что в Тайоганори живет намного больше сущностей, чем принято считать?

Услышанное заставляет споткнуться, но Коджи тут же выравнивается, подозрительно глядя на брата Гу, который в это время смотрит куда-то в сторону. Только сейчас Коджи замечает, что стена, у которой они находятся, утыкана массой отверстий размером с хорошую нору для зайца.

— Не все их любили и доверяли, — будто сквозь завесу доносится голос брата Гу. — Некоторым довелось выгрызать место в этом мире, хоть все были против.

За спиной кто-то шипит. Вдоль позвоночника проносится мороз.

— Некотором пришлось очень несладко.

Снова шипение и цокот когтей о камни. Недовольно и угрожающие.

Коджи медленно оборачивается.

Глава 5

Когда я пришла в себя, солнце уже зашло. За окном все обняла непроницаемая тьма. Маленькая масляная лампа слабо освещает комнатку.

Осознав, что мыслю ясно и не чувствую боли, осмотрела руку. Стоило чуть дернуть повязку, как та спала. Взору открылась чистая кожа, а кумихимо теперь не зверски изорван, а аккуратно скручен и практически врос во внутреннюю сторону руки.

— Это ещё что? — пробормотала я.

— Он набирается сил, — ответил Наода.

Вздрогнув, сообразила, что он тоже находится в комнате, просто сидит на циновке в углу и просто молча наблюдает за мной.

— Набирается? — повторила я, не совсем понимая смысла сказанного.

Наода кивнул:

— Всё, что дарят Кодай-но, пусть и проклятые, остается навсегда. В каком виде — другой вопрос. Но от кумихимо ты не избавишься.

Я натянула рукав пониже.

— И не собиралась, — проворчала, поднимаясь на ноги.

Как ни странно, уголки губ Наоды дрогнули в едва заметной улыбке.

— Хорошо. Можешь идти.

Я подняла с пола катану, так как лежать с ней было совершенно неудобно.

— Не проводишь?

В ответ — тишина. На другое я не рассчитывала, но попытаться стоило. Я честно не могла определиться: нужен ли мне такой сопровождающий, как Наода. Тут он бинтует мою раненую руку, но где гарантия, что через минуту не снесет голову? Не доверяю людям, которые молчат и улыбаются. Значит, скрывают всё, что могут. А оно мне надо? Нет.

— Миру-то-минай сам выйдет за тобой. Здесь уже достаточно пролилось твоей крови.

— То есть, меня тут не лечили, а просто делали приманкой?

На мгновение в глазах Наоды проскользнуло нечто такое, что заставило нахмуриться. Ему это тоже не нравится? Выполняет просто указание мастера Ру?

Но тут же его лицо стало невозмутимым, а потом последовал кивок.

Вложив катану в ножны, я шутливо отсалютовала.

— Спасибо за лечение. Я чувствую себя намного лучше, передавай привет дедушке.

И вышла из домика, не оборачиваясь, потому что даже спиной чувствовала: смотрит, только сделать ничего не может.

Дверь закрылась с тихим скрипом. Несмотря на приближение ночи, я испытывала ни капли страха. Отвары Наоды что-то сделали с телом, а мозги встали на место сами. К тому же ученица я Шамана Ночи или где? Мне как раз яркое солнце не помощник, тут только звать Тех, Без имени и цепляться за лунные лучи.

От домика расходились в разные стороны тропинки, я задумчиво посмотрела на все, прикидывая, какую выбрать.

Миру-то-минай опасен тем, что на него нельзя смотреть. Прямо как на одно легендарное чудовище, живущее у морских скал. Вспоминается миф из прошлой жизни, надо же. Там это чудовище поборол герой в крылатых сандалиях, потому что у него с собой был зеркальный щит.

Зеркальный… Ничего подобного у меня нет. И подействует ли это здесь? Но вот не смотреть на Мирунгшу — это идея. С другой стороны, как сражаться, если не видишь врага?

Углубившись в мысли, я не сразу сообразила, что ноги сами выбрали путь. Луна поднялась в небо и проливала мягкий серебристый свет, превращая верхушки деревьев в седые пирамидки.

— Надо быть внимательнее, — пробормотала себе под нос. — Иначе очнусь на краю безды Ёми.

Какая разумная маленькая кобра.

Я вздрогнула, завертела головой по сторорам, пытаясь понять, где Дайске.

— Выходи и показывайся, а не болтай просто так, — угрюмо произнесла, понимая, что больше не собираюсь никого пугаться.

В голове раздался мягкий бархатный смех. Приятный, кстати, ничего похожего на то, что было раньше.

«Интересно, как он выглядел, когда был Крылатым? — вдруг подумала я. — Сацуджинша говорит, что все Кодай-но были прекрасны. Этого гада, наверное, и хромота не портила».

Мысли были странными, но именно они как следует развеселили. Да так, что на моих губах появилась улыбка.

Ну это уже слишком. Но я помогу тебе.

— Может, для начала выйдешь из моей головы? Не приятнее ли побеседовать с девушкой, глядя ей прямо в глаза… — И добавила еле слышно: — Айскелайша?

В следующий миг даже воздух замер, будто кто накинул морозное покрывало. Ещё немного — лёд зазвенит и осыплется на землю.

Я ждала нового смешка, ироничного молчания… чего угодно, только не того, что в следующую секунду поднимется дикий ветер, меня с силой впечатают в мощный столб дерева и жесткие пальцы сожмутся на горле.

Его дыхание было горячим. Только не так, как пишут в романах про любовь, а реально горячим. Словно жар поднимался от расскаленных углей, что под котлами в мире мертвых.

Ещё так подержит немного, и придется лечить ожог.

Лицо было человеческим, кожа —