Гробница для духа царя, или кенотаф, также была построена из камня в форме пирамиды. Она находится на пустынном плато в Дахшуре к юго-западу от Мемфиса. Это громадное сооружение, приближающееся по своим размерам к Великой пирамиде. В настоящее время оно имеет 326 футов в высоту (около 99,4 м), а длина каждой из сторон его основания приблизительно 700 футов (около 214 м), хотя изначально они должны были быть на 20 футов (6 м) длиннее. От храма на краю пустыни к пирамиде ведет проход. В этом храме было найдено имя Снефру, благодаря чему удалось установить и принадлежность сооружения. О наличии у царя двух усыпальниц было известно из надписей в гробнице нескольких жрецов этих пирамид, упоминающих о них. Благодаря тому что на камнях облицовки для пирамиды в Медуме ответственный за проведение работ чиновник писал год и день месяца, можно установить период правления Снефру, во время которого произошло строительство этих сооружений. Я полагаю, что эта дата означала день, когда каждый каменный блок добывали в каменоломне Мокаттама на восточном берегу Нила и складывали в ожидании переправы через реку. Итак, речь идет о 17-м годе царствования. Поскольку блоки облицовки были последним дополнением к зданию, можно предположить, что медумская пирамида была закончена примерно на 18-м году правления Снефру.

Важно не упускать из виду, что форма этих древнейших пирамид имела глубокий религиозный смысл. Брэстед обратил внимание, что пирамидион (миниатюрная пирамида) на самом деле был символом или же тотемом солнечного бога Ра и что пирамида в Медуме, как, вероятно, и так называемая Ступенчатая пирамида фараона Джосера, похоже, задумывалась как громадный солнечный тотем. Возможно, ее вершину венчал пирамидион, иными словами, сам священный символ, как это несомненно было в случае с пирамидой царя Двенадцатой династии Амменемеса (Аменемхета) III. Пирамидион из отшлифованного гранита был найден у ее подножия, куда он упал с вершины. Пирамидион всегда назывался Бен или Бенбен и являлся предметом поклонения в солнечном храме Она (Гелиополя). Считалось, что на его вершине солнце в виде феникса поднялось в первый раз. Итак, похоже, что царь решил придать своей гробнице такую форму, чтобы его тело оказалось навечно заключено внутри самого священного символа и чтобы, таким образом, отождествить себя с ним и с солнечным богом Ра, которого он воплощал. Пирамиду назвали Ха, это слово означало «восхождение», «появление» или «восходящую славу» утреннего солнца. Смысл такого названия очевиден: это было место, где пробивались первые лучи светила, увеличенный Бенбен из храма в Оне. Несомненно, гелиопольское жречество приобрело большую власть при дворе, и отныне, как мы увидим, Ра стал величайшим из богов.

Пирамида Снефру в Дахшуре была всего лишь кенотафом, а пирамида в Медуме его настоящей гробницей. Рядом с последней, дабы вечно лежать рядом с фараоном, были похоронены два царевича. Один из них по имени Рахотеп был «сыном царя», но невозможно установить, являлся ли его отцом Снефру или же один из его предшественников. Его супругу звали Нефрет. Все, кто бывал в Каирском музее, знают изумительные, как будто живые статуи этой четы, найденные в гробничной часовне в 1871 году. Эти скульптуры были изготовлены из известняка и раскрашены, причем цвета до сих пор не потускнели. Их инкрустированные глаза были выполнены с таким мастерством, что кажутся полными жизни. Статуя Нефрет, возможно, представляет величайшее достижение древнеегипетской скульптуры. Мы должны понимать, что отныне имеем дело с периодом, когда искусство достигло своего расцвета. Это была эпоха, которую от правления Менеса отделяли шесть столетий, а от зарождения цивилизации в Египте – 2000 лет. Поэтому времени для развития искусств и роскоши было вполне достаточно. Это был период, когда в Аккаде правил великий Сар-гон, а в Вавилонии – Нарам-Син. Однако Египет в тот момент превосходил эту страну и, насколько нам известно, все другие царства на земле по развитию культуры и искусств. Он стоял особняком, будучи обителью закона и порядка, процветания и богатства, вкуса и утонченности.

Другого царевича, гробница которого находилась рядом с пирамидой Снефру, звали Нефермаат. Из усыпальницы его супруги происходит один из шедевров Каирского музея – восхитительная роспись, изображающая гусей. В этом же музее можно увидеть множество украшенных рельефами фрагментов стен из гробницы Нефермаата, где показаны интересные подробности жизни знатнейшего вельможи своего времени. Царевич приказал построить вторую гробницу в Гизе рядом с пирамидой Хуфу, в правление которого он также жил. Рядом с ней находится усыпальница его сына Хаф-Снефру. Благодаря обнаруженной здесь генеалогии стали известны странные и воистину неприятные подробности, связанные с царевичем Нефермаатом. Он был сыном царя Снефру от его собственной старшей дочери Неферкау. Иными словами, фараон взял в жены собственную дочь, а сын и одновременно внук, родившийся от этого союза, с гордостью записал этот факт. Также известно о существовании царицы Мертититес[48], «Любимой своим отцом» (иногда ее имя ошибочно транслитерируют как Мертитефс), которая, похоже, была супругой Снефру на момент конца его правления. Она носила титул «Объединившая Власть Коршуна и Кобры», что заставляет предположить ее царское происхождение.

Статуя царицы, хранящаяся в музее Лейдена, изображает грустную женщину с большими глазами. Ее гробница находилась в Гизе, из надписи в ней мы знаем, что после смерти своего супруга она вышла замуж за царя Хуфу и жила в почете последние годы при царе Хафра. Для нас это важная информация, поскольку она ограничивает период между Снефру и Хафра, продолжительность которого, как мы вскоре увидим, вызывает сомнения.

Два других царевича – Снефрунеферхер и Канефер – были похоронены в Дахшуре. Возможно, это тоже были сыновья Снефру. В саккарской гробнице того периода была обнаружена биографическая надпись, повествующая о карьере некоего Мечена. Здесь описано его постепенное возвышение от простого писца и начальника зернохранилища до правителя крупного нома в Дельте. Мечен занимал высокую должность уже во времена правления Джосера, и он упоминал о заупокойном храме матери фараона царицы Нимаатхапи. Мечен умер в период правления Снефру, однако был похоронен неподалеку от Ступенчатой пирамиды Джосера в Саккаре, где, несомненно, построил для себя усыпальницу еще в те дни, когда этот фараон был его владыкой. В надписи говорится о милостях, которыми осыпал его царь: «Были основаны для него 12 поселений (или городов). Были переданы ему в награду 200 сенат земли, подношение в 100 хлебов каждый день из (пекарен) заупокойного храма царицы Нимаатхапи, дом в 200 локтей длиной и 200 локтей шириной (то есть вместе с садом свыше 90 м). Посажены были прекрасные деревья, и выкопан был огромный пруд среди них. Фиговые деревья и виноградные лозы были посажены… и много вина изготовлено из них. [Другой] виноградник был разбит для него: 2000 сенат, окруженные стеной». Кроме этого и других пожалований «50 сенат земли были переданы ему матерью его Небсент, сделала она такое завещание в пользу своих детей».

В разных частях Египта были найдены каменные чаши с именем Снефру, также сохранилось несколько скарабеев, датируемых периодом его царствования. Заупокойные службы в честь его духа продолжались на протяжении египетской истории. Известны имена около дюжины жрецов, выполнявших эти обязанности во времена Четвертой, Пятой, Тринадцатой, Восемнадцатой и Двадцать шестой династий, а также при Птолемеях. В папирусе Весткар рассказывается поздняя история о царе Снефру, и, хотя она представляет собой сказку, ее можно привести здесь. Однажды царь, изнывая от скуки и пребывая в унынии, послал за своим главным мудрецом, или чародеем, Джаджа-эманхом, чтобы тот придумал, как развеять его печаль. Мудрец, явно обладавший глубоким, хотя и циничным, знанием человеческой природы, позвал двадцать прекрасных девушек, усадил их в царскую прогулочную ладью, которая плавала по озеру рядом с дворцом, и дал каждой из них весло из эбенового дерева, украшенное золотом. Затем он пригласил царя занять место в этой ладье, и вскоре его величество полностью забыл о своей печали. Неожиданно одна из девушек уронила в воду украшение из бирюзы. Горе ее было столь велико, что все веселье было сведено на нет. Однако чародей, стоявший на берегу, видел, что произошло. Он произнес какие-то магические слова, и воды озера тут же разошлись, как в истории про Моисея и Красное море. Он смог спуститься и найти украшение. Затем воды вновь сомкнулись, и все кончилось хорошо.