— Захотелось перемен.

— Тебе идет. — Улыбка Дениса угасла, и комплимент вдруг показался адресованным не внешности, а более серьезным метаморфозам в моей жизни: — Слышал, ты все-таки решилась дать бой отцу.

Захотелось обнять себя за плечи — защититься, но я сдержала этот порыв.

— Я с ним больше не воюю, — без ложной бравады. — Больше не зацикливаюсь на прошлом, двигаюсь вперед.

Денис запустил руку в карман брюк и вновь достал цепочку. Вблизи я наконец узнала ее: та самая безделица, что снял с моей шеи Денис, играя со мной в кошки-мышки. Неожиданно это казалось таким далеким, словно в другой жизни. Денис все еще хранил воспоминания о ней… обо мне…

— Несколько дней назад я сидел на берегу океана и любовался закатом, — заговорил, рассматривал подвеску. — Тишина, покой, забвение. Так продолжалось месяцами. Вернуться к прежней жизни было невозможно (да я и не хотел), а как жить по-другому не знал. Поэтому я предпочел сбежать. — Он поднял голову, заставляя мое сердце сжаться от проникновенного взгляда, полного тоски и сожаления. — И вот несколько дней назад я увидел пару, — продолжил, будто спохватившись, что увел историю в другое русло. — Они смеялись, держались за руки и нескончаемо целовались — все говорило о том, что они влюбленные. Когда они приблизились настолько, чтобы различить лица, на миг, на бесконечно долгий миг, мне показалось, что девушка это ты. Но потом я присмотрелся и понял, что обознался. Тогда я почувствовал невероятное облегчение.

— Струсил? — с горечью. — Боялся встречи со мной?

— Нет, — с усмешкой, словно смеялся сам над собой. — До меня дошло, что в то время, пока я просиживаю на пляже в поисках нирваны, поставив жизнь на паузу, твоя может стремительно нестись вперед. Ты могла встретить другого… И я бы навсегда потерял тебя. Вот чего я испугался.

Я часто представляла этот момент — момент встречи после долгой разлуки. Думала, как поступлю, что испытаю и как справлюсь с чувствами. Но ожидания и реальность в большинстве случаев не совпадают. И все заготовленные слова просто улетучились из головы, уступая одной лишь обиде — непрожитому расставанию. Дениса так стремительно исчез, что не оставил мне возможности выплеснуть всю злость.

— Хочешь сказать, что вернулся из-за меня?

В ответ он тепло улыбнулся, склоняя голову на бок:

— Из-за тебя, моя прекрасная Рин.

— Без объяснений ты исчез почти на шесть месяцев, — даже не пыталась скрыть выступившие на глазах слезы. — Не звонил, не писал — ни одной весточки. Словно тебя и не было, словно нас не было. И ты думал, вот так просто вернешься и я приму тебя с распростертыми объятиями?

— Надеялся, — обезоруживающее.

Я рассмеялась и смахнула слезы.

— Расстаться было правильным решением, — без тени обвинений. — Наши отношения были обречены: измучили бы другу друга и оставили на сердце еще по одной незаживающей ране. Мы искали утешения и спасения друг в друге. Отношения не должны быть спасательным кругом. Люди просто любят друг друга, и вместе идут по жизни.

Денис потемнел — его надеждам не суждено сбыться. Он сжал губы и посмотрел в сторону, будто собираясь с духом, чтобы примириться с судьбой.

— Тогда я должен вернуть это, — и протянул на раскрытой ладони мою подвеску.

31 глава. Денис

Рин нерешительно протянула руку, касаясь теплыми пальцами моей ладони:

— Ты так прощаешься со мной?

На расстоянии вытянутой руки — и уже не моя. Я совершил слишком много ошибок, и слишком долго заставил ее ждать. Одной лишь надежды оказалось мало.

Видел перед собой знакомую Рин: гордую, с волевым взглядом и стержнем внутри. Но чувствовал в ней незримые перемены. Слышал от Макса и Лили о ее жизни без меня: об успехах и достижениях. Она отлично справлялась одна.

Меня охватило необъяснимое отчаяние: вот-вот из рук ускользнет мое безбрежное будущее, мое счастье. Твердо знал, что именно с Рин оно ждет меня.

— Нет, пытаюсь начать все с чистого листа, — терять нечего, и я пошел во банк: точно почувствовав добычу, рывком притянул Рин к себе и поцеловал. Приготовился получить жесткий отпор и более того — звонкую оплеуху, но Рин податливо распахнула губы. Ее объятия — возвращение домой, поцелуи — утешение от обид и потерь. Как я мог добровольно отказаться от этого?

Тогда поступить так казалось правильным. К тридцати четырем годам жизнь превратилась в замкнутый круг: гонка за очередной юбкой, стремительный побег и тотальное одиночество. Я отшучивался и говорил, что доволен всем, что моей жизни можно только позавидовать. Но на самом деле боялся любить, боялся быть уязвимым и зависимым — потерять здравый смысл и закончить, как родители. Для меня они и их нездоровые отношения закрепились в сознании как любовь — такой жизни я не хотел.

Даже пример лучшего друга не стал для меня откровением — только злился, не хотел признавать, что вот они нормальные отношения. Это означало признать и другое: что сознательную часть жизни я заблуждался и потратил впустую. Вдруг оказался в королевстве кривых зеркал, где все не то, чем кажется, где уродливое красиво, ошибочное — истина.

Встреча с отцом не принесла ни облегчения, ни понимания, как быть дальше. Я так устал от всего, что отправился в путешествие. Как бродяга, как изгой. Прибился к каким-то индонезийским хиппи, слушал философские лекции местных гуру, наблюдал за аскетами. Жил практически под открытым небом, но в душе был мир и покой: никаких забот и хлопот. Наверное, так бы и провел остаток жизни, если бы не тот случай на пляже. Меня как молнией пронзило — я должен вернуться. Безвозвратно теряю драгоценное время, которое мог бы провести с Рин.

— Дай мне еще один шанса, — шептал, покрывая нежными поцелуями ее лицо, — дай нам шанс.

Игнорируя мои мольбы, она произнесла:

— Ужасно тосковала по тебе, — и точно кошка, что ластиться к хозяину, уткнулась носом в мою шею. — Но время, что мы провели врозь, пошло мне на пользу, — как смертельный приговор, и хладнокровный отказ, — думаю, и тебе.

— С этим бы поспорил: я превратился в голодранца с пляжа, а ты — в неземную богиню. — Кожей почувствовал, как ее губы растянулись в улыбке, и еще крепче обнял. — Богиня, которая смеется над моими глупыми шутками.

— Они не всегда глупые, — вскинула подбородок, заглядывая в глаза. — Иногда идиотские, — язвительно поддела.

Наверное, в этот момент я осознал, насколько сильно сам тосковал по ней.

— Я готов на все, чтобы заслужить твое прощение.

Выражение ее лица стало серьезным:

— Мне не за что тебя прощать. Знаю,