Быстро овладев собой, снова прикоснулась к хрусталю.

— Глубокоуважаемый шар, вы не подскажете, где я могу найти чародейку Махиру?

«А что нам будет за ответ, о, Шахди?»

— Шахди? Нет. Похоже, вы приняли меня за кого-то другого.

«Тебе не провести нас, о, Шахди. Мы видим твою сущность насквозь, как бы ты не прятала её в глубинах сновидений».

Каких ещё сновидений? Уж не за мою ли Шахерезаду он меня принял? На всякий случай решила не поправлять, вдруг с Леной он разговаривать вообще не будет?

— А что ты хочешь? Денег? У меня есть серебряный динарий.

«Не оскорбляй нашу кристально чистую натуру грязными меркантильными предложениями, о, Шахди».

— Неужели, крови?

«Тебе известны правила, о, Шахди, нет нужды выставлять себя необразованной цаплей. Золото! Наше незамутнённое мирскими заботами сознание жаждет получить в своё владение тривиальное золото».

— Золота у меня нет. Скажи бесплатно на первый раз, по старому знакомству.

В ответ гипнотическая глубина застыла льдом, на полированной поверхности шара отразилось моё нахмуренное лицо. Продолжать диалог с нищебродкой его хрустальное величество не желал.

Хорошо, попробуем по-другому. Аккуратно взяв увесистую сферу в руки, легонько встряхнула её.

Результат не заставил себя ждать — хрусталь вспыхнул недовольным огоньком:

«Верни нас на место, ифритово отродье!»

— Вот как? Сначала «о, Шахди», а теперь ифритово отродье? — я встряхнула посильнее, чтобы научился выбирать выражения.

«Мы извиняемся, о, Шахди! Уйми свой гнев».

— Живо говори, где прячется Махи Дикарка?

«А что нам будет за ответ, о, Шахди?»

Вот это наглость!

— Ничего не будет, — изобразила фирменную улыбку Эзры. — Ни баскетбола с тобой в главной роли, ни футбола, ни боулинга. Кстати, в боулинге я полная дилетантка, шар всегда летит в стенку.

«Личико человеческое, о, Шахди, но истину не укрыть. Твоя взяла. Мы нарушим священный обет не помогать тебе без сияющей золотом благодарности и ответим честно. Махира дочь смертной и марида, поэтому мы не можем проследить её».

Ничего себе, какие дела нынче творятся! Моя милая Шахерезада — ифритово отродье, а лучшая подружка принцессы Лейлы — наполовину марид!

— Ты сильная чародейка, дева, — внезапно за моей спиной раздался голос. — Иремкие шары молчали почти два десятилетия.

Я резко обернулась, едва не выронив хрустальный шар на мраморные плиты пола.

Тяжёлой поступью в залу вплыла грузная женщина сильно за сорок. Невероятное количество драгоценных украшений, опутывающих её шею, запястья, талию и даже лодыжки, выдавало в ней верховную чародейку и начальницу цитадели Фадрийю.

Извинившись, я вернула чужую собственность на место.

Женщина улыбнулась, порадовав отсутствием переднего зуба, и щелчком пальцев зажгла светильники под потолком. Комната озарилась ярким светом, заставившим шары засверкать с пуще прежнего. Как минимум одна чародейка в цитадели Прорицателей точно имеется.

— Как твоё имя? — Фадрийя вонзила в меня внимательные глаза.

— Гюльчатай… аль-Хинди.

После короткой беседы с шаром хранить самообладание удавалось с трудом.

— Прежде я не видела тебя в Кадингире, Гюльчатай. Откуда ты?

— Из далёких земель.

— Что ж, ты талантлива, мы с радостью примем тебя и дадим покровительство.

Иремские шары, сами того не зная, сыграли мне на руку. Если принцесса не найдётся и жизнь моя в Мирхаане пойдёт под откос, пережду тяжёлые времена в цитадели.

— Благодарю за предложение, почтенная, но сюда я пришла с тем, чтобы узнать, где находится чародейка Махира.

Губы Фадрийи растянулись в понимающей улыбке:

— Дикарка Махи, вот оно что. Юные и беспокойные чародейки вроде тебя постоянно ищут её. И не только они.

— Был кто-то ещё?

Лишь бы не аз-Масиб!

— Лимийка, — ответ Фадрийи поразил. — Как умудрилась пробраться, ума не приложу, но дева она опасная, рискованно что-либо таить от такой.

— Вы рассказали ей…

— Нет, — чёрные глаза женщины лукаво сверкнули. — Фадрийя ар-Лахам не боится лимийцев. Призвав Всевышнего в свидетели, да отсохнет мой язык, если совру, я сказала ей тоже, что скажу тебе: я не знаю, где находится Махира.

— А где она может находиться? Я хотела бы… стать её ученицей.

— Она не будет тебя учить.

— Не спросишь — не узнаешь.

— Ну, попробуй, — Фадрийя тяжело вздохнула. — Думаю, Махи сбежала в Провинции, к себе в хижину за рекой Мехран. Я слышала, у неё в Кадингире какие-то крупные неприятности, в её интересах спрятаться как можно дальше. Сейчас напишу адрес. — Вальяжно подплыв к секретеру, чародейка выудила из верхнего ящичка лист бумаги, нацарапала на нём несколько строк и вручила записку мне. — Держи, Гюльчатай.

— Спасибо, почтенная, — благодарно кивнула ей и тут же откланялась.

С некоторой опаской прошмыгнула мимо вооружённых девиц во дворе и поспешила затеряться в толпе. Звенящую погремушкой юбку сняла в общественных банях, там же её и бросила.

Чтобы унять сердцебиение и остудить нервы, умылась ледяной водой из фонтанчика. Вовсе не Махира меня взволновала, пёс с ней, хаос в душе посеяло другое: хрустальная жадина думала, будто перед ней стоит Шахерезада, а вовсе не я. Это наводит на очень неприятные, почти нелепые и совершенно точно фантастические мысли. Странные сны никакие не фантазии моего мозга, а нечто вполне реальное. Уж не одержима ли я джинном? Ко всему прочему, не просто джинном, а джинном-ифритом, злокозненным созданием Иблиса, принявшим облик Шахерезады. Но где и когда я могла его подцепить?

— Вот и ответ на все твои вопросы, Лена, — невесело хмыкнула, направляясь к воротам.

Теперь понятно, почему мой организм так легко приспособился к жарище и почему до сих пор реагирует на присутствие иремских вещей. Это всё Шахди.

Мало было проблем, теперь к ним добавилась ещё одна. Я должна изгнать проклятое отродье из своих снов!

***

Мои союзники сидели в той же самой чайхане напротив входа в Цитадель. На столике перед ними высилась целая шеренга стаканчиков из-под кофе. Пока я рисковала нервной системой, добывая жизненно важные сведения, они о чём-то мирно и крайне увлечённо беседовали. Дружбой здесь не пахло, но взаимопонимание найдено. Не уверена, правда, что оно продержится после того, как Лейла найдётся.

— Вэй из мир, блудная дочь Валерия! — Эзра первым заметил меня в пёстрой толпе, не поленился встать и проводить к столику, словно я могу заблудиться. — Ты нашла её?