За три года службы в Кей-Кей Двуглавый в совершенстве овладел азами оперативной работы, назубок знал законодательство, регулирующее пребывание инопланетных мигрантов на Земле, проявил недюжинные лингвистические способности. «Одна голова хорошо, а две лучше», – шутили в отделе, но никто из людей не подозревал – насколько лучше. Получив новое задание, Октавиан-Клавдий принялся за исполнение с удвоенным энтузиазмом. Более рассудительный Октавиан занялся Аббатом. Клавдий, склонный к решительным действиям, – Ботто. Самой собой, Двуглавый не разрывался на две половины. В процессе работы с Ботто Октавиан мысленно отрабатывал тему Аббата. А когда Октавиан активизировался с Аббатом, Клавдий обдумывал дальнейшие действия с Ботто. С последним вообще хлопот не было. Лорд оказался прав. Не успев восстановить разгромленную Кей-Кей Хашараппу, Пакостник сразу разложил ее. Во время контактов со своим куратором Ботто охотно демонстрировал свои достижения. В Старооскольском лагере уже вовсю действовало подпольное казино – играли на слитки технического золота, которого можно было получить за пределами резервации ракшасов сколько угодно, но большинство мигрантов понятия не имело об этом. Сходки активистов Хашараппы проходили в публичном доме, организованном, разумеется, самим Ботто. Кроме того, Пакостнику удалось наладить производство алкоголя и легких наркотиков – благо химлаборатория была организована еще его предшественником Харротом. Осведомители Двуглавого, из числа ракшасов, подтверждали эти сведения.

С Аббатом все было гораздо сложнее. Его нельзя было вызвать на конспиративную явку и потребовать отчета. С ним приходилось вести тонкую игру, ведь, заподозри Аббат внимание Кей-Кей к своей персоне, вся операция окажется сорванной. Поднимется скандал, весть о котором обязательно дойдет до Совета, и разрабатываемый контрагент окажется плотно огражден авторитетом закона о неприкосновенности личности, а Лорд устроит проштрафившемуся оперативнику такую головомойку, что мало не покажется. Двойную. Приходилось постепенно опутывать Аббата сетью непрямой слежки, собирать информацию в открытых источниках, опрашивать сотрудников контрагента под разными благовидными предлогами. Несомненной удачей Октавиана-Клавдия в разработке Аббата стало получение информации о существовании дневника Тамары Георгиевны Ставриди, сорок лет назад руководившей Третьей экспедицией на Медею. Первая начальница Аббата на ниве контактерской деятельности. Вряд ли в дневнике было что-нибудь о нынешних его контактах с индейцами, да и в задание Двуглавого не входило подробное изучение биографии подопечного, но Октавиан был дотошным оперативником, а Клавдий ему в этом не препятствовал, да и не мог. Тем более что вскоре выяснилось, что контактировал ныне Аббат с индейцами довольно редко, а вот их миграции на Землю способствовал весьма активно. Впрочем, не он один. Половина членов Совета Земной Федерации этому способствовала, включая Верховного Сумматора. Вопросы эмиграции представителей других разумных рас Галактики на третью планету Солнечной системы вызывали в земном правительстве порою яростные споры, но когда речь заходила об индейцах, официальные лица были на редкость единодушны. Будь у медеанцев контрразведка, впору было бы заподозрить членов Мирового Совета, включая Верховного, в шпионаже в пользу Медеи, но воображение Октавиана-Клавдия было не настолько развитым. Да и не входило в его обязанности делать выводы такого масштаба. Все, что он узнал, Двуглавый сообщил в очередном докладе своему шефу. Не сообщил лишь о дневнике Ставриди, решив сначала ознакомиться с ним лично. И это было его первой ошибкой.

Ночью от добровольного агента, работающего в Партенитском санатории для людей преклонного возраста, пришла шифровка. Раскодировав ее, Октавиан-Клавдий, как говорится, испытал смешанные чувства. Текст шифровки гласил: «13 марта санаторий посетила М. С. Валевская. Контактировала с Т. Г. Ставриди. Предположительно, речь шла о дневнике Т. Г. Ставриди. 14 марта Т. Г. Ставриди умерла. Причина – остановка дыхания вследствие тяжелого приступа астмы. Медбрат». Упоминание имени Марины Сергеевны Валевской в связи с делом Аббата могло насторожить и более опытного оперативника. Еще бы! Супруга самого Лорда интересовалась дневником Ставриди. Но более опытный оперативник немедленно бы доложил о своем открытии шефу, а Двуглавый этого не сделал. И это стало его второй ошибкой. Третьей ошибкой было то, что Октавиан-Клавдий не предупредил никого в Кей-Кей о своем решении нанести визит в Партенитский санаторий. Грубо говоря, это было нарушение обязательной процедуры.

Для поездки в эту юдоль скорбей Двуглавый решил одеться как можно скромнее. Алый комбинезон, которым он щеголял в Кольцово-4, выглядел бы слишком вызывающе в месте, где пожилые люди готовятся отойти в вечность. Гардеробная ниша в квартире Октавиана-Клавдия была настроена им самим, и бинарная психика хозяина не сбивала ее с толку. Двуглавый мгновенно обрел костюм, отдаленно напоминающий тройку, вроде той, что неизменно носил на службе Сандро Лордкипанидзе. Выглядело солидно, вызывало уважение. Вот только серебряный наборный пояс с ним не наденешь. Глава Кей-Кей был близок к догадке – инопланетяне, служащие в Контакт-Центре, Карантинном Комитете и КЧС, нередко носили такие пояса. От кого из них пошла такая мода, не знал никто. На ком-то увидел Октавиан-Клавдий, кто-то увидел на нем. И пошло, поехало. Так спонтанно возникло братство серебряного пояса – отличительный признак внеземного существа, посвятившего свою жизнь безопасности и спокойствию человечества Земли. Отправляясь в одно из самых спокойных мест на третьей от Солнца планете, Двуглавый не надел серебряного пояса, и это стало его четвертой ошибкой. Хотя с лихвой хватило бы и трех.

* * *

Ялтинский шлюз-концентратор выпустил очередную группу воздушных транспортных средств. По большей части это были разноцветные туристические автогравы – в Крыму, невзирая на раннюю весну, потихоньку набирал силу курортный сезон – поэтому хищные очертания патрульного глифа поневоле притягивали взоры. Октавиан-Клавдий помахал рукой двум симпатичным мулаткам в серебристом «Стриже», покачал крыльями и бросил свою машину вдоль городской набережной, заложил вираж над ослепительно-синей гладью моря, поднялся повыше, нацелясь на горбатую спину Аю-Дага. Через полчаса глиф Двуглавого приземлился на посадочной площадке санатория. До корпуса, где еще недавно жила Тамара Ставриди, он добирался не спеша. Для прогулок пожилых обитателей было рановато, поэтому Октавиана-Клавдия провожали взглядами лишь пустоглазые статуи, скрывающиеся в зарослях туи. Разумеется, необыкновенный гость не остался без внимания и персонала. На пороге корпуса под черепичной крышей его встретил субэл-охранник. Солнце, пробивающееся через хвою кипарисов, сверкало на его внушительном углепластиковом тулове.

– Доброе утро, друг! – мелодично приветствовал он посетителя. – Соблаговолите представиться!

Вместо ответа Двуглавый продемонстрировал жетон сотрудника Кей-Кей.

– Простите, друг, не могли бы вы сообщить о цели своего визита?

– Служебное задание, – снизошел до ответа Октавиан. Клавдий молча осматривал охранника с головы до ног, привычно оценивая боевые возможности потенциального противника. – Проводи меня к старшей сестре.

– Прошу следовать за мной, – сухо отозвался субэлектронный автомат, неоправданно для своего функционального назначения чувствительный к интонации собеседника.