Боль в ноге не давала мне сделать и шагу, отчего я, поморщившись, выдала:

– Пройти никак не смогу: нога, – и, видя нахмуренный взгляд дознавателя, помимо воли добавила ехидно: – Разве что вы меня понесете…

– Вот еще. Чужих жен на шее не носил. Мне и своей хватает. А ваш супруг пусть мучается с вами сам. – И, обернувшись, крикнул: – Илар, тут еще твоя помощь нужна. Ногу залечить сможешь? Резерв еще есть?

Целитель только в сердцах плюнул и, подхватив саквояж, поплелся ко мне.

Пока вправляли лодыжку (все же обошлось вывихом), я с сожалением наблюдала, как мой любимый гаечный ключ упаковывают в коробку, которую еще и пломбируют. Улика. Пока я предавалась грусти по поводу невосполнимой потери, приехала карета, и Хантера отправили в лечебницу. Сиятельный, все так же обвешанный амулетами, больше походил на труп, чем на живого: бледный, недвижимый из-за стазиса и весь в крови. С одной стороны, я за него безумно переживала, а с другой – неимоверно злилась на него. Он хотел лишить меня единственного, что было для меня ценно, – свободы.

А вот спустя три часа я начала завидовать лорду стихий. Сильно. С туго забинтованной ногой я красовалась на стуле в отделе департамента правопорядка и давала показания, в сотый, казалось, раз пересказывая то, что случилось. И вот ведь странность: нападение заняло от силы пять минут, а рассказывала я о нем, как будто энциклопедию писала: долго, нудно, не упуская деталей. О чем я только решила промолчать, так это о подслушанном в канаве разговоре. Нутром чуяла, заикнись я о той паре фраз наемников, брошенных мимоходом, – и допрос затянется до утра.

Я клевала носом, на автомате повторяя, как сдвинула структуру плетения, вызвавшую взрыв. Грязь на моей одежде засохла и сейчас создавала ощущение рыцарской брони: столь же удобной и теплой. Стенографист откровенно зевал, и только мой офицер с пытливым взглядом ходил из угла в угол, задавая все новые и новые вопросы и периодически кивая в такт моим словам. От этих движений его волосы, собранные в хвост, мотались из стороны в сторону, вызывая у меня нервные смешки. Кстати, шевелюра на свету оказалась не серой, а светло-русой, почти блондинистой, разбавив серую внешность офицера.

– Я развернулась и… – бубнила я уже в который раз, когда дверь распахнулась.

Вот уж кого я не ожидала увидеть на пороге – так это его. Сиятельный при виде меня недовольно поджал губы. Заломленная рыжая бровь свидетельствовала о мнении лорда Тейрина об увиденном.

– Лорд-министр… – встрепенулся дознаватель.

Стенографист и вовсе подскочил и вытянулся в струнку. Алан Тейрин никак на это не отреагировал, лишь поинтересовался:

– Госпожа Элмер уже дала показания?

– Д-да, – с запинкой ответил удивленный синемундирный.

– Тогда позвольте мне ее забрать из участка.

Еще бы рядовой офицер стал возражать главе собственного департамента.

Мне подсунули протоколы на подпись, и я углубилась в чтение. Это заняло изрядно времени, потому как ставить козюлину на неизвестных бумагах мне жутко не хотелось. Вдруг тут написано, что я, перекинувшись в полнолуние в волкодлака, покусала одну половину квартала, а вторую – съела, в чем сейчас признаюсь и раскаиваюсь? А поскольку практике чтения рун я предпочитала науку сбора двигателей и об устройстве тормозных дисков знала куда больше, чем о словесах, процесс ознакомления затянулся надолго.

Лорд уже успел и приложить сережку к артефакту, подтверждая свой статус, и выпить свежесваренного кофея, чей аромат щекотал ноздри и дразнил (а мне даже спитого чая не предложили), и намотать несколько кругов по комнате, пока я с невозмутимым видом водила пальцами по строкам.

Убедившись, что все написано верно, я обмакнула стальное перо в чернильницу и уже было хотела вывести руну «Шел», когда вспомнила, что я уже «Элмер». Чернила секунд раздумья не простили и шлепнулись кляксой на пергамент. Оттого моя подпись больше напоминала не руны, а раскормленного воробья, которого сбили, а потом еще и растоптали. Росчерк пера вызвал вздох облегчения у всех присутствующих. Для офицера и стенографиста это означало, что высокопоставленная особа наконец-то исчезнет из их кабинета и даст вздохнуть свободно. Для Алана – что наконец-то можно увести грязную пигалицу и носительницу духа кронпринца к себе и обставить-таки Хантера, не пожелавшего делить с ним опеку.

– Пойдемте, госпожа Элмер, – учтивый голос. И даже нос не поморщил, когда я доковыляла до его услужливо протянутой руки.

Я прекрасно сознавала, что, возможно, передо мною стоит мой будущий тюремщик, но я так устала, что сил сопротивляться просто не было.

Зато у той, которая вихрем ворвалась в кабинет, их оказалось с лихвой. Да, такой подлости от судьбы рыжий лорд не ожидал.

Увидев меня, свекровище перешло в боевой режим и, вцепившись мне в порванную рубаху, как бурлак в канат, потянула на себя со словами:

– Благодарю, лорд Тейрин, за заботу, а теперь позвольте мне увезти бедную девочку домой, где ее ждет супруг.

Уже? Хотя, если судить по активности леди Голдери, она могла угнать из лечебницы каталку с лежащим на ней Хантером, под предлогом, что кровиночка в родных стенах поправится быстрее.

Я даже помотала головой, отгоняя видение. А свекровь, меж тем дернув меня на себя, тут же передислоцировалась поближе к локтю Алана так, чтобы он не смог до меня дотянуться.

Милый разговор сиятельных напомнил мне пикировку дипломатов враждующих сторон: вроде и ругани не слышится, но в воздухе витает запах пороха.

Я отстраненно заметила, как мимолетным движением лорд Тейрин оправляет едва заметную складку на камзоле, его волосок к волоску уложенную рыжую косу, запонки на манжетах, идеально гармонировавшие с хитро завязанным шейным платком, элегантный плетеный шнурок на запястье. Мне до такой аккуратности вовек не дожить.

Впрочем, несмотря на явную спешку, леди Голдери тоже щеголяла нарядом: темное парчовое платье с турнюром, изысканная прическа, черная меховая горжетка… Последняя шевельнулась, когда свекровь в очередной раз ответила категорическим отказом на предложение рыжего проводить нас до особняка Элмеров.

Решив, что у меня начались галлюцинации, я начала бочком пятиться к двери, когда меховой воротник, до этого момента обвивавший шею свекрови, прыгнул на меня. Заорали все – кто от неожиданности, кто пытаясь приструнить обнаглевшего хранителя.

Зато здоровенная черная белка, обвив мою шею хвостом (хотя по ощущениям это был удушающий прием, так любимый участниками боев без правил), что-то угрожающе прощелкала Алану.

– Даже так? – он удивленно изогнул бровь.

– Да, – гордо вскинув голову, отчеканила миссис Элмер.

– Тогда разрешите откланяться, – рыжий кивнул и, больше не говоря ни слова, первым покинул комнату.

– Пойдем, моя девочка, – свекровь, взяв меня на буксир, прошествовала следом.