— Мы топим дровами. — Хейзел указала на плоский каменный очаг. — А здесь мы храним кофе, сахар и тому подобное. — Она рукой показала на устроенную над очагом полку с сосудами. Скамейки стояли по бокам очага, в котором висел котелок для супа, прикрепленный цепью при помощи изогнутого, похожего на восьмерку куска железа.

Двери из кухни вели в спальню.

— Это моя комната.

Хейзел открыла дверь, и Триша увидела просторную кровать, тяжелый буфет, комод, маленький столик и несколько стульев. Веселые занавески, яркие ковры и несколько нарядных подушек, которые, как она догадалась, Хейзел доставила сюда, делали ее особенно уютной.

— Мы позавтракаем на террасе, — сказала Хейзел, когда они возвращались на кухню. — Сегодня я покажу тебе ферму.

Никогда раньше Триша не проводила время так приятно. Ее лицо и руки блестели на солнце, а вода из насоса, под которым она ополоснулась, была холодной и освежающей. Увидев двух мужчин, идущих к ней через двор фермы, она остановилась и подождала, чтобы поздороваться с ними. Оба носили рабочую одежду. Старший был плотный и смуглый, другой — молодой, высокий, костлявый человек лет девятнадцати — двадцати.

— Робин! — воскликнула она, здороваясь с юношей и беря его за руки. — Как приятно видеть тебя после долгой разлуки!

Загорелое лицо юноши густо покраснело, когда он посмотрел на нее.

— Привет, Триша, — неловко произнес он. — Хейзел говорила мне, что недавно встретила тебя. Это мой дядя Жан. Дядя Жан, это Триша Беннет, одна наша давняя знакомая.

Дядя Жан крепко пожал ей руку, его обветренное лицо, собравшись морщинами, расплылось в улыбке.

— Рад познакомиться с вами, mademoiselle, — радушно сказал он.

Первый пристальный взгляд на лицо Робина потряс Тришу до глубины души. Его странное лицо всегда вызывало сожаление, но то, что казалось забавным, пока он был мальчиком, сейчас выглядело верхом уродства. Помня, что он болезненно переносит все, что касается его внешности, Триша героически изобразила веселую улыбку. Сейчас, идя с ним рядом к дому фермы, она болтала, посматривая на него сбоку, и видела сильно выступающий, огромный, как у клоуна, нос и срезанный подбородок, придававший его нормальных размеров лицу вид хищной птицы. Бедный Робин! С годами черты его лица не только не стали лучше, наоборот, они стали уродливее. Возникало такое ощущение, что кто-то собрал самые безобразные части лица и попытался соединить их — результат получился ужасный. Со смешанными чувствами Триша оставила обоих мужчин у насоса и пошла узнать, не может ли она помочь Хейзел на кухне.

Они ели копченую йоркширскую ветчину, салат из только что собранных в огороде овощей и сорванные прямо с дерева персики. Вино было приятным и выдержанным, а свежий хлеб с пикантным, очень аппетитным сыром приготовлены на ферме.

— Еще вина, дядя Жан? — спросила Хейзел, сидевшая рядом со своим братом напротив Триши.

Дядя, занимавший место во главе стола, покачал головой:

— Merci, мне пора идти привести бухгалтерские книги в порядок. — Он улыбнулся Трише и, осторожно выйдя из-за стола, покинул комнату.

Робин лишь делал вид, что ест. Теперь он оттолкнул от себя тарелку и стакан. Он закрыл глаза, провел руками по лицу, словно сметая угрюмый вид, положил локти на стол и взглянул на Тришу.

— Триша, наверно, я должен поздравить тебя с помолвкой. Каков он? Высокий, смуглый и красивый? — спросил он с безумной веселостью. — Не такой, как я? — И помолчал немного. — Ведь так? — властно спросил он.

На нем была бледно-голубая рубашка, подчеркивавшая цвет его глаз. Триша чувствовала, что приближается буря, и предприняла все возможное, чтобы разрядить атмосферу.

— Я сейчас подумала, — осторожно начала она, — как рубашка, которую ты носишь, подчеркивает голубизну твоих глаз.

— К черту, не пытайся быть добренькой! — Он вскочил на ноги. — Я же не дурак.

Повернувшись на пятках, он вышел из комнаты. Триша взглянула на Хейзел, которая начала убирать со стола.

— Не обращай на него внимания, Триша, — сказала она. — На него это временами находит. Скоро он снова придет в себя.

— Как несправедливо, что это произошло именно с Робином! — воскликнула она.

— Мы тут ничем не можем помочь, — ответила Хейзел с обреченностью, от которой у Триши разрывалось сердце.

Она помогла Хейзел убрать со стола и вытерла посуду. Они старались не придавать случившемуся за столом большого значения, однако вспышка Робина испортила весь вечер. Наверно, он тоже так думал, ибо больше не появлялся.

Около девяти часов Триша услышала шум приближающейся машины, ее сердце забилось чаще — это Рив приехал за ней, чтобы отвезти на виллу.

— Это, должно быть, Рив. Ты не встретишь его, Хейзел? Я хочу попрощаться с Робином, — сказала она. Она тихо постучала в дверь его комнаты.

— Робин, это я, Триша. Я пришла попрощаться с тобой.

Она вошла в комнату и застала его сидящим за столом и внимательно читающим книгу. Подняв голову, он с трудом улыбнулся.

— Извини за то, что я был несдержан, — сказал он. — Не знаю, почему я разозлился. Казалось, что с годами я приучился не истязать себя тем, что не является моей виной. А в то мгновение, когда я встречаю кого-то из моего детства, не могу держать себя в руках.

Повисла неловкая тишина. Триша осторожно сказала:

— Мы старые друзья, Робин. Я все понимаю.

Он напрягся, его взгляд вдруг стал холодным.

— В том-то и дело. Ты не понимаешь. Никто не поймет, если не окажется на моем месте. Я хочу стать адвокатом. Я все еще учусь на адвоката. — Он неприятно рассмеялся. — Ты можешь себе представить, что бы кто-то принимал меня серьезно с таким лицом? Я даже подумывал, не стать ли клоуном в цирке, но я не смог бы выдержать одиночества в антрактах. — Он нервно вскочил, подошел к окну и встал к ней спиной.

Пока он шел к окну, дверь тихо открылась — и не успели его ладони предупредительно лечь на ее руки, как Триша уже поняла, что это Рив. Ее нервы начинали сдавать, но она сжала губы и стояла совершенно тихо, пока Робин продолжал говорить.

— Я понимаю, что как-то надо существовать, и отчаянно пытался найти правильный путь. После окончания школы я старался оставаться незаметным, но это не получается в таком обществе, как наше. Это одна из причин, по которой я воспользовался возможностью, чтобы приехать сюда. Все получалось до тех пор, пока не приехала ты и не вернула все воспоминания о прошлом — о моей крайне несчастной жизни, о бесполезности убеждать себя, что внешность не имеет никакого значения.

Он обернулся, увидел Рива и замер от злости.

— Кто вы, черт подери? Что вы делаете в моей комнате? — выкрикнул он.

Триша вступила между ними, чувствуя, что в последующие несколько минут все будет зависеть от нее: