Звонивший говорил из Воронежа, его телефон был куплен вВолгограде. По приказу Машкова все возможные силы ФСБ и УВД области былиброшены на поиски звонившего. Операторы ФСБ определили, что он говорил изсостава поезда, двигавшегося в сторону Воронежа. Но поиски возможноготеррориста ни к чему не привели, хотя до трех часов дня проверяли всехподозрительных людей, приехавших этим поездом из Москвы. По предложениюПолухина начали обход железнодорожного полотна в надежде найти выброшенныйтелефон. И действительно, в четыре часа дня сообщили, что найдены остаткиразбитого телефона, которые отправлены на экспертизу. Аппарат именно с этимномером был куплен в Волгограде. Теперь сомнений не оставалось. Неизвестныйнаправлялся в Воронеж из Москвы, чтобы скрыть свою причастность к столичномурегиону. Когда пришло это сообщение, Дронго и Нащекина, не сговариваясь,посмотрели в сторону Татьяны Чаговец, но та обиженно отвернулась.

Ей всю жизнь, еще со школы, не нравились такие пышнотелые,румяные и светловолосые женщины, как Эльвира Нащекина, хотя Татьяна не хотелапризнаваться в этом даже самой себе. Невысокого роста, сухая, с крысиным лицоми конечностями, похожими на лапки грызунов, Татьяна Чаговец никогда непользовалась особым расположением мальчиков. С годами эта тенденция толькоусилилась. Она так и осталась старой девой, ни разу не познав радости в паре смужчиной. Зато научилась ненавидеть. Мужчин она презирала, а более счастливыхсоперниц — терпеть не могла.

Чаговец быстро росла по служебной лестнице, ее ценило начальство,побаивались подчиненные, уважали коллеги. Но никто не знал, что творится в душеэтой одинокой женщины. Она испытывала почти физическое отвращение к женскойкрасоте, считая, что с нею судьба обошлась несправедливо. Как и все оченьнекрасивые, но целеустремленные женщины, она была умной, начитанной, волевой,энергичной, почти с мужским характером. И это помогало ей держаться, невзираяна очевидность того факта, что ее жизнь при всех внешних атрибутах успеха всеже не удалась.

В пять часов вечера Курылович заказал обед себе в номер. А вгруппе Машкова в это время никто не мог даже думать о еде. Все ждали появленияДзевоньского. Каждый входивший в отель попадал под плотное наблюдениесотрудников ФСБ. Но среди них не было того единственного человека, радикоторого они задействовали столько людей.

В половине седьмого вечера зазвонил мобильный телефонКурыловича. Ежи Курылович в этот момент лежал на постели, переключаятелевизионные каналы. И сразу схватил аппарат.

— Я вас слушаю, — выдохнул он.

— Пан Курылович, — сказал по-польскиДзевоньский, — сейчас к вам приедет наш сотрудник, который передаст ваммои инструкции.

— А деньги? — не удержался журналист.

— Не беспокойтесь, — ответил Дзевоньский, —деньги вы получите.

Следующие несколько минут были самыми томительными длясотрудников ФСБ. Все ждали появления курьера. Через четверть часа в отель вошелмужчина средних лет. На нем были темная куртка, шляпа, тяжелые ботинки, большойшерстяной шарф. Он подошел к портье и попросил передать конверт для пана Курыловича,после чего откланялся, приподняв шляпу, и вышел. За ним немедленно былоустановлено наблюдение. Дзевоньский решил в последний момент последовать советуГейтлера и не выходить непосредственно на связь с Ежи Курыловичем.

Незнакомец сел в машину и отправился в аэропорт. С собой унего был небольшой чемоданчик. Его сопровождали до самого самолета. Не тронули,даже когда он прошел границу и предполетный досмотр. Самолет вырулил надорожку, но затем повернул обратно. Вот тут в салон авиалайнера и ворвались сразупять человек, которые схватили этого пассажира. Но уже через полчаса сталоясно, что они ошиблись. Задержанный мужчина не имел никакого отношения кДзевоньскому. Просто накануне вечером в баре отеля «Мэрриот Аврора» этот полякпознакомился с земляком и охотно взялся выполнить его просьбу? — оставитьконверт в отеле «Националь» для другого земляка. К вечеру стало ясно, чтоДзевоньский переиграл группу Машкова. Нужно было срочно отправлять самолет спассажирами, чтобы не вызвать еще больших подозрений. В Варшаву уже сообщили,что самолет задержали по техническим причинам. Все понимали, что допустилинепростительную ошибку. В Варшаве наверняка следили за полетом именно этогосамолета и прибытием именно этого поляка.

В конверте, переданном Курыловичу, были категорическиеуказания активизировать работу всех журналистов, напечатав тревожные статьи овозможной гибели Павла Абрамова.

Поздно ночью Машков подвел неутешительные итоги. Он не хотелпризнавать своего поражения, но понимал, что Дзевоньский оказался хитрее. Никтоиз офицеров межведомственной комиссии даже не пытался возражать. Все переживалипоражение. В огромном зале, где были установлены сразу восемь компьютеров,вдруг стало очень тихо. Все замерли, глядя на Машкова, ожидая от него каких-тослов поддержки. Но он молчал.

— И что же нам делать? — наконец не выдержалПолухин.

— Признать свой провал, — с горечью ответилМашков. — Как мы все глупо облажались! Он нас переиграл, как дурачков.Подставил нам этого поляка, своего соотечественника, которого наверняка ждали вВаршаве. А теперь они знают, что самолет задержали и этот человек не прибыл. Мывсе провалили. Очень глупо. Дронго был прав, когда полагал, что мы не справимсяс этим Дзевоньским. Нас всех нужно отсюда гнать. Никакие мы не профессионалы,мы потеряли нашу квалификацию, пока нас десять раз реорганизовывали исокращали. Ни на что не годимся.

— Я такого не говорил, — возмутился Дронго, —и ты напрасно так себя ругаешь. Этот тип сумел придумать ловкий трюк, но покаон еще в городе. Ведь им нужно любой ценой провести эту встречу третьего марта.Ты же читал их указания. И слышал, что говорили по телефону из Воронежа.Значит, им эта встреча важна не меньше, чем нам.

— Как мы их вычислим за три дня? Возьмем Курыловича? Онничего не знает.

— Правильно. Но у нас есть небольшая зацепка. Этоотели, в которых жил Курылович. Ведь он приезжает сюда не в первый раз. Икаждый раз ему заказывали номера и оплачивали их. Нужно немедленно проверить,кто именно это делал. Прямо сейчас. Кроме того, можно поднять все номерателефонов, звонивших в службу резервации отелей.

Машков глянул на одного из сотрудников, и тот бросился ктелефону.

— Теперь нужно создать алиби задержанномуполяку, — продолжил Дронго. — Положите его в больницу и сообщитеродным, что ему стало плохо с сердцем. Или если у него здоровое сердце,проверьте его желудок. Может, у него язва или диабет. Ему пятьдесят пять. А вэтом возрасте у человека всегда можно найти какую-нибудь болезнь.

— Алексей Николаевич, займитесь больницей, —согласился Машков, — и сообщите родным этого поляка, что он попал вреанимационное отделение. Может, сработает.

— Попытаемся сделать, — кивнул Полухин, —сейчас посмотрю, что у него со здоровьем. Кажется, у него диабет.