— Для вас же данная ситуация не столь радужна, — Флетчер вновь заглянул ей в глаза, и девушка поспешила отвести взгляд, — Вы помогли не Эделоссу, а Кирации. Скорее всего, орден примет решение казнить вас за подобное преступление, я же предлагаю вам свою защиту. Я ни к чему вас не принуждаю и даже могу дать время на раздумье…

— Не нужно, — Откликнулась Селин, — Для меня больше нет пути туда. Я предала их! Всех!

— Для того, чтобы предать, нужно быть верным кому-то, — Флетчер разгладил помятый край карты, — Вы были?

Селин никогда так много не говорила незнакомому человеку — что ей теперь стоило сказать еще одно слово? Но оно срываться с губ настырно не желало — наверное, из стыда. Девушка боялась, что вложит в это “нет” всю свою ненависть, которую копила годами сначала к отцу, а потом — к Чудовищу.

Она молчала, но вопрос кирацийца не собирался выходить из головы.

Глава 13. Кирация. Анкален. Талаар

Галор Реннес за последние годы заметно располнел, но все равно остался приятным на вид человеком. Эйдена он узнал с самого порога и встретил его непривычно теплыми для своей профессии объятиями.

Глава банковской гильдии отнюдь не производил впечатление скупого, прижимистого сухаря, даже наоборот — он так и лучился щедростью и радушием, хотя возможно это было всего лишь маской, за которой скрывался обыкновенный хитрец и мошенник.

Эйден уже понял, что никому и ничему не стоит доверять просто так. Чем глубже он копал, тем сильнее упирался в непробиваемый камень. Никаких товаров из Зиекона он так и не обнаружил, хоть и обшарил все окрестные порты, лично провел несколько пыток и допросов с пристрастием. Либо его пустили по ложному следу, либо кто-то предупредил Лукеллеса о том, что Эйдену известно про торговлю с империей.

Он все еще хотел доверять Калисте. Ветувьяр Реморы не могла их предать, не могла поступить так подло. Но стоило всего лишь вспомнить, как в свое время поступили с ней, и все становилось на свои места. Женщина, тем более такая, как она, могла мстить еще более изощренно.

Да еще и эта новость, что свалилась на него сегодняшним утром, как снег на голову. Капитаны городской гвардии докладывали, что пережившая покушение девица Мерелинда Вивер, ветувьяр покойной Ингерды, бесследно исчезла — никто из слуг не мог сказать, куда она подевалась. Не хватало еще покушения на последнего возможного свидетеля!

Эйден совершенно не знал, что делать, если эта пустоголовая кукла не объявится. Ее дом был полон охраны, что за чертовщина!?

А ведь еще эта чертова голова, которая не переставала болеть ни на минуту…

— Какими судьбами? — Широко улыбнулся Галор, — Признаюсь, я не ожидал такого визита…

— Вам ведь все уже сообщили, — Не позволил держать себя за дурака Эйден.

— А вы изменились, граф, — Идущий впереди банкир обернулся, — Стали серьезней.

— Вы тоже изменились, — Пробормотал себе под нос Эйден и тут же осекся: не стоило начинать столь важную беседу с оскорбления.

Банковская гильдия была не такой большой, как торговая, но зато смело могла утереть ей нос в плане интерьера. У Галора, в отличие от Лукеллеса, был вкус. Коридоры, лестницы и приемные были выдержаны в одном стиле, чем-то напоминающем подражание южным герцогствам — витиеватые орнаменты, плиточные полы, колонны из бежевого мрамора. Минимум броского золота и навязчивой помпезности — все просто, лаконично, без излишеств.

Они в молчании поднялись наверх по парадной лестнице, застеленной блекло-оранжевым ковром. Многочисленные охранники не обращали никакого внимания на вооруженного, пусть и одетого по-светски, Эйдена — видимо, их тоже предупредили о визите столичного коменданта.

Коридор наконец закончился, и они оказались в просторном светлом кабинете с обитой темным бархатом мебелью и светло-бежевыми стенами, на которых красовались картины в резных деревянных рамах — от пейзажей до портрета самого Галора Реннеса, на котором художник еще сильнее приукрасил его и без того слишком смазливое лицо.

— Картины, — Усаживаясь в свое кресло, указал банкир, — большая редкость у нас в Кирации, и очень зря. Смотрится намного выигрышнее привычных гобеленов, не находите?

Здесь Эйден не мог не согласиться — гобелены устарели лет сто назад, а рисунки на них казались детскими каракулями по сравнению с изображениями на картинах.

— Вот только художников у нас днем с огнем не сыщешь, — Продолжил Галор, — Для этого портрета я нанимал парня из Хидьяса.

Эйден еще раз взглянул на портрет. Работал действительно настоящий мастер своего дела — не узнать главу гильдии на полотне было просто невозможно — разве что в реальной жизни у банкира рожа была несколько полнее, но это уже мелочи.

— Хидьяс только и славится, что художниками да наемниками! — Ухмыльнулся Эйден.

— Ну не скажите, граф. Алькантур — слишком красивый город, чтобы считать его столицей такого ограниченного народа, как вы изволили выразиться…

— Я пришел говорить не об этом, господин Реннес, — Эйден поудобнее устроился в кресле и сложил руки на коленях.

— Это мне предельно ясно, — Кивнул светловолосой, все еще без намека на седину, головой банкир, — Чего же вы хотели?

— Насколько мне известно, — Приступил к делу Эйден, — Гильдии сотрудничают друг с другом достаточно тесно.

— Смотря какие гильдии… — Ухмыльнулся Галор.

— Я ни за что не поверю, что банковская гильдия не имеет никаких дел с торговой. При всей вашей неприязни к…

— Господину Лукеллесу? — Перебил банкир, — Не стану отрицать, что этот господин мне не нравится — прошло столько лет с тех пор, как он породнился с королевской семьей, а мещанские корни все еще крепко держат его за горло. Это как минимум… вульгарно. Но сотрудничать с ним мне приходится, а как иначе?

Станет ли этот денежный мешок покрывать своего врага? Выбор Эйдена пал на Галора не столько из-за того, что он мог сравниться с торгашом по богатству, а по большей части из-за их неприязни друг к другу, о которой знало все высшее общество Кирации.

— Есть подозрение, что Лукеллес ведет запрещенную торговлю, — Объявил Эйден.

— Он действительно может заиграться, — Вздохнул Галор, — Но я не верю, что он способен на такое. Даже не из благоразумия. Шерод не пойдет на это из трусости. Предательство обернется для него виселицей, и он знает об этом не хуже меня.

“Такую тушу повесишь, конечно!” — некстати подумал Эйден, рассуждая над словами и поведением банкира. Врет? Прикрывает подельника?

— Поймите, граф, — Продолжил Галор, — Вам, как дворянину, никогда не понять нас, людей из другого сословия. Нам есть что терять. И мы этого боимся. Как вы думаете, что хочет