— Думаю, нье для фсех, — Высокий снисходительно оглянулся на четверых наемников позади, и Рауд понял, что он среди них главный, — Но для фас — точно.

Он что-то еще раз сказал наемнику с саблей, после чего тот с плохо скрываемой досадой опустил оружие, и лезвия сменились для Рауда веревками.

Один из южан связал его руки за спиной и буквально вытолкал из камеры, не переставая что-то властно объявлять на своем бестолковом языке. Они осторожно миновали несколько камер и вышли к лестнице, украшенной памятными трупами нескольких охранников. Смерть в виде перерезанных глоток пришла к ним быстро, но Рауду это не слишком-то понравилось — не хватало, чтобы он оказался на том свете таким же способом…

К тому моменту, как Рауд покинул сырое подземелье в компании шестерых наемников, на Талаар уже опустилась глубокая ночь. Наемники спрятали своих коней в ближайшем переулке, не особо опасаясь быть замеченными — они вообще казались излишне самоуверенными, но это вселило в капитана кое-какую надежду.

Ему нужно было всего лишь немного времени, и пока что Рауд решил позволить себе эту роскошь.

*

Джеррет осознавал, что спит, но эта мысль довольно часто ускользала от него в самый нужный момент — видимо, один только факт присутствия отца сбивал его с толку, что уж тут говорить о способности трезво оценивать ситуацию?

Он шел по залу, знакомому и незнакомому одновременно. У человеческой памяти есть дурная привычка напрочь стирать все то, что оказалось в ее распоряжении много лет назад. Именно поэтому Джеррет не сразу узнал тронный зал родного дворца, который за двадцать лет успели обновить несколько раз.

Во сне же зал остался прежним — таким, каким он был при отце — с огромными факелами на стенах, большим гобеленом с изображением королевского герба позади трона, рыцарскими латами по обеим сторонам и коричневым зиеконским ковром на полу.

Отец стоял у одного из доспехов, словно и не подозревая, что в зале помимо него еще кто-то был. Джеррет сделал несмелый шаг вперед, но потом все-таки решился и осторожно окликнул:

— Отец?

Похоже, он ждал его. Покойный король Кирации развернулся и с требовательным молчанием уставился на сына.

Джеррет помнил своего отца разным, но сейчас он предстал перед ним в том виде, каким адмирал увидел его в последний раз — исхудавшим, испуганным, сломленным, в кипельно-белом мундире с синими пуговицами под цвет глаз. Этот человек пытался удержать королевство, которое рассыпалось у него на глазах, и Джеррет до сих пор не знал, как ему это удавалось.

— Не ожидал? — Склонил голову король Кирации. Белые волосы упали ему на лицо, и он тотчас заправил непослушную длинную прядь за ухо.

— Честно? Не ожидал, — Не до конца поняв, что имеет в виду отец, ответил Джеррет, — Но я все равно рад тебя видеть.

— Разговор предстоит важный, — Без тени улыбки сообщил отец.

— Тогда почему я, а не Тейвон?

— Потому что ты, в отличие от него, есть здесь и сейчас, — Нахмурив брови, король шагнул к сыну и ткнул пальцем ему в грудь, — А ждать нам некогда.

— Чего ждать?

— Того, что творится прямо у вас под носом, — Жестко ответил отец, — Или ты до сих пор не заметил?

— Что я должен был заметить? Отец, скажи прямо!

Король отступил от доспеха и шагнул в сторону, заведя руки за спину и глядя при этом куда-то в пустоту. Он делал так всегда, когда глубоко задумывался, и обычно просил, чтобы ему не мешали. Но сейчас Джеррет хотел знать ответы. Он понимал, что отец хочет сказать что-то важное.

Не успел адмирал поторопить его, как король продолжил сам:

— Я — не твой отец. Я лишь твое видение. Образ, который ты внушил себе сам, чтобы осознать ту мысль, которая гложет тебя уже давно. Может, произнесешь ее вместо меня?

Сказав это, он отвернулся.

— Чего ты хочешь? — Недоуменно прошептал Джеррет, — Для чего ты явился?

Король повернулся к нему и за пару шагов преодолел все то расстояние, что их разделяло. По бледному худому лицу проползло выражение полной беспомощности, но отец неотрывно смотрел адмиралу в глаза:

— Мы теряем королевство, Джеррет. Шпионы и заговоры везде, а вы с Реморой бросили столицу.

— В Анкалене Эйден.

— И ты ему доверяешь? — Поморщился король.

— Да, — Незамедлительно отозвался Джеррет.

— Как самому себе?

— Эйден справится со всем. Он умен и честен. А еще предан нам.

— Но он один, — Парировал отец, — Один человек не может сражаться с волками и со львами одновременно.

— С него хватит волков, — Отмахнулся Джеррет, — Со львами сражаюсь я.

— Не льсти себе, адмирал, — С каким-то пренебрежением бросил король, — Ты гоняешь ворон на краю мира. Настоящая война разворачивается не здесь.

Джеррет постарался припомнить, что ему рассказал Престон о том, что произошло, пока вместо него топтал землю Тейвон — об убийстве ветувьяра, о сумасшедшем наемнике — и сложить это с тем, что он узнал сам — о предательстве Лукеллеса, о загадочном свитке и расколе ордена камарилов. Все это действительно могло быть звеньями одной цепи и ничем хорошим не пахло, так что отрицать хотя бы частичную правоту отца было бы глупо.

— Я отправлюсь в Анкален, как только закончу с делами здесь, — Пообещал Джеррет, — А там… пусть Тейвон решает.

— Времени меньше, чем ты думаешь, — Добавил отец, — В отсутствие короля в столице развелось много крыс.

— Мы бы потеряли Талаар, — Попытался оправдаться Джеррет, — Неужели это было бы лучшим вариантом?

— Решай сам, — Пожал плечами король, — Я лишь пытаюсь донести до тебя, что ты совершил ошибку, оставив столицу без должной власти. Грядет что-то опасное…

— Время Реморы вышло. А Калиста… ты и так знаешь.

Он понимал, что ищет оправдания, причем, перед образом отца в собственной голове. И все же сейчас Джеррет многое бы отдал, чтобы услышать совет короля — того самого, лицом которого так нагло воспользовалось его сознание, создавая этот сон.

Адмиралу всегда говорили, что он совершенно не похож на отца, и с этим никак нельзя было поспорить, ведь родной кровью и наследником Эрвина Кастиллона был Тейвон, а не его ветувьяр. Это он пошел в отца и внешностью, и характером, а Джеррету лишь оставалось радоваться, что никто не находил в нем ничего общего с ветувьяром Эрвина — Лигасом, прослывшим в народе тупоголовым рубакой.

— Тейвон сделает то, что сделал бы ты, — С тяжелым сердцем заметил Джеррет, — Он — король, а я всего лишь клинок в его руке…

Настоящий отец, может, подошел бы к нему, успокаивающе похлопал по плечу и сказал