Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Обслуживание номеров, — пояснил он.
Я села.
— И когда ты заказал завтрак?
Флейшман, похоже, сбросил недавнюю враждебность, как змея сбрасывает старую кожу. Он принял душ, побрился, стал прежним Флейшманом.
— Ночью, после того как ты легла спать. Хотел сделать тебе сюрприз. Опять же решил, раз у тебя расходный счет, почему этим не воспользоваться и не заказать завтрак в номер?
Я сурово глянула на него, но заметно смягчилась, унюхав кофе. За всю свою жизнь я ничего не заказывала в номер. А как приятно.
Через несколько минут я держала в руке чашку дымящегося кофе и обсыпала кровать крошками круассанов. Осадок после вчерашней ссоры остался, но я не собиралась начинать ее вновь.
— Хочу извиниться, — объявил Флейшман.
На мгновение я подумала, что ослышалась. Такая фраза наверняка далась Флейшману нелегко. Собственно, я еще ни разу не слышала, чтобы она слетала с его губ. И тем не менее он это произнес: «Я хочу извиниться».
— Сам не знаю, о чем я думал. Полагаю, меня занесло. — И посмотрел на меня поверх чашки такими обезоруживающими, выразительными глазами. — Наверное, я ревновал.
Я чуть не подавилась. Неужто близится наша ключевая любовная сцена? А я сижу вся в крошках. Я положила последний кусочек круассана на тарелку и поставила ее на прикроватный столик рядом с телефоном.
— Ревновал?
— Думая о том, что ты здесь… — Он покачал головой. — Видать, я слегка обезумел.
Я почувствовала, как глаза наливаются слезами.
— Флейш…
— Знаю, это звучит странно, но я испытал дикую ревность к твоей работе.
Ласковая улыбка, которая уже изгибала мои губы, разом исчезла. К моей работе. Флейш ревновал меня не к Дэну, а к моей работе!
— Потому что ты начала новую карьеру, тогда как я продолжаю болтаться без дела. — Я автоматически открыла рот, чтобы что-то сказать, но он покачал головой: — Нет, это правда. Болтаюсь.
Я прикусила губу. Не такого признания я ждала. Не на такое надеялась. Требовалось время, чтобы перестроиться.
— И ты права, — продолжил он. — Нет у меня силы воли, чтобы хоть что-то довести до конца.
«По крайней мере он честен», — подумала я.
— Может, ты еще не нашел достойной идеи. Давай признаем: я не уверена в том, что «Ты пожалеешь» может вызвать интерес у широкой публики.
Он отшатнулся, словно я вонзила в него дротик.
— А почему?
Я постаралась высказаться дипломатично.
— Пьеса излишне… персонализирована.
— Естественно. Хорошее искусство всегда отталкивается от личного.
— Да, но… — Слишком поздно я поняла, что угодила в трясину. — Но возможно, ты так долго не можешь ее закончить прежде всего потому, что не получается у тебя выйти через личное к общему.
— Ну и ну! — воскликнул он. — И когда ты только успела набраться редакторской мудрости!
Он говорил правду. За эти два месяца я уяснила, что и как нужно говорить авторам.
— Вчера мы с девушками говорили об этом.
— Обо мне?
— Нет, о редакторах вообще и языке, которым они пользуются. Мы старались расшифровать тот странный код, который вы используете в своих отказных письмах.
Он на удивление быстро нашел общий язык с писательницами.
— Однако в сказанном тобой немалая доля истины. И я хочу, чтобы ты знала: я очень сожалею о том, что испортил тебе деловую поездку. Больше такого не повторится.
— Больше меня скорее всего никуда и не пошлют.
— Тогда можно гарантировать, что никогда больше ничего подобного не сделаю.
Я рассмеялась. Таким я Флейшмана еще не видела. Искреннее раскаяние не было его сильной стороной, вот и получалось не очень. Но он старался.
То есть сделал шаг в правильном направлении.
— Ничего ты не испортил, — пришлось признать мне. — В принципе ни-че-го.
— Но твое свидание с этим парнем…
— Дэном. — Я вздохнула. — Это было не свидание.
А что еще я теперь могла сказать?
Его брови сошлись у переносицы.
— Куда он подевался? Почему вы не остались в баре?
— Он поднялся к себе, как только мы вернулись в отель. Хотел лечь спать, чтобы успеть на ранний рейс. — Тут я забеспокоилась. — Надеюсь, этот инцидент не усложнит наше дальнейшее сотрудничество.
— А если и усложнит, что с того? — пожал плечами Флейшман. — Писательницы, с которыми я вчера говорил, о нем не очень высокого мнения.
— Он представляет многих наших авторов.
— Правда? Кого?
— Шанну Форрестер, Джой Силвер…
Дальше мне продолжать не пришлось.
— Он агент Джой Силвер? — переспросил Флейшман. — Правда? Я ее люблю.
— У него много хороших клиентов.
— И ты говоришь, он уже уехал?
— Думаю, что да. Возможно, уже находится по ту сторону Скалистых гор.
Завтрак мы закончили в мирной обстановке. Флейшман молчал, занятый своими мыслями. А потом, когда я решила, что уже пора собираться в аэропорт, вдруг спросил, не хочу ли я прогуляться по городу, посмотреть, что тут интересного.
— А что тут интересного?
— Согласно путеводителю, где-то неподалеку огромный книжный магазин.
Мой самолет вылетал в начале первого.
— Уже почти девять.
— Боишься опоздать на наш рейс? Еще масса времени.
Наш рейс?
— Я возвращаюсь вместе с тобой.
— Ты думаешь, мы успеем?
Флейшман небрежно махнул рукой:
— Я никогда не опаздывал на самолет.
Я приняла душ и оделась в рекордное время, и мы направились в «Город книг». Магазин был огромным, чтобы ориентироваться в нем, требовалась карта. В итоге мы провели там больше времени, чем хотели. И конечно же, в аэропорт прибыли, когда очередь к сканерам службы безопасности вытянулась на мили.
В опоздании, правда, был один плюс: я напрочь забыла о тех ужасах, которые поджидали меня впереди. И Флейшман, за что ему отдельное спасибо, купил мне какие-то таблетки от тошноты в газетном киоске в аэропорту. К тому же при регистрации нам дали места рядом.
Короче, мы успели к самому окончанию посадки.
— Мы все сделали правильно, — заявил Флейшман, когда мы торопливо шли по телескопическому трапу. — Если бы приехали раньше, пришлось бы сидеть в аэропорту.
Такая вот у Флейшмана интересная логика.
Когда нас, как скотину, прогоняли мимо первого класса, я увидела знакомого мужчину, который сидел в большом, обитом кожей кресле с бокалом «Кровавой Мэри» в руке. Дэн!