Дэйзи вдруг засомневалась, впускать Кокрейна или нет.

— Алек сказал, что пришлет полицейского, — вспомнила она. — Вдруг он решил до вас добраться?

— Если Эрик хочет меня убить, пусть убивает. — Оливия открыла дверь.

Вид у Кокрейна был глубоко потрясенный.

— Арестовали Урсулу, — глухо сказал он. — Не могу поверить. Просто не могу.

Дэйзи до смерти хотелось спросить, обвиняют ли миссис Кокрейн и в убийстве Беттины, но она промолчала. Когда Эрик уткнулся лицом в колени Оливии, Дэйзи вскочила и сделала ей знак, что уходит. Та, подняв голову, беззвучно произнесла: «Спасибо».

Сначала Дэйзи зашла домой — поделиться новостями с Люси.

— Везет тебе на людей со странностями, дорогуша, — протянула Люси. — Надеюсь, твой ищейка больше не думает, что эта дама умыкнула цианид из моей проявочной?

— Не думает, — ответила Дэйзи немного раздосадованно: она ожидала, что Люси проявит больше интереса. — У Кокрейнов свой фотограф в Вест-Энде, жутко модный.

— Некоторые почему-то думают, что дороже — значит лучше. Филипп утром заходил. Бедняга звонил соседям и ударился в панику, когда никто не ответил.

— Служанкам велено не отвечать на телефон из-за газетчиков. Что хотел?

Люси неопределенно махнула рукой.

— Да просто убедиться, что ты жива-здорова. Раз они арестовали эту миссис Кокрейн, ты теперь вернешься домой?

— Полагаю, да. Не потому, что ее арестовали, а потому, что викарий сегодня собирается покинуть греховный город, и Мюриэл больше не надо ни от кого защищать. Ладно, я туда — проверю, как у них дела.

Мюриэл в одиночестве сидела за чаем. Роджер отдыхал у себя в комнате, а преподобный Уэстли с супругой уже отбыли домой.

— Отец пришел в ярость, когда я отказалась ехать с ними, — сообщила Мюриэл. — Берите печенье, я позвоню, чтобы принесли еще чашку.

— В меня больше ни капли не влезет. Мы с Оливией пили чай, пока в животе не забулькало. — Однако шоколадное печенье Дэйзи взяла. — А почему он ожидал, что вы вернетесь в глушь норфолкских лесов?

— Не мог решить, кто сильнее меня компрометирует: Яша или Роджер. Да, пожалуй, то, что я осталась в доме Роджера, выглядит немного странно.

— Чепуха! Вы же как брат и сестра, да и не выжить ему без вас. Кстати, как он, после сегодняшних-то потрясений?

— Очень устал. И по-прежнему винит себя в том, что на Оливию покушались. Есть какие-нибудь новости?

— Чуть не забыла вам сказать! Алек арестовал миссис Кокрейн.

— Боже мой, этого Роджер и боялся. Он считает, что Бетси она не убивала, просто действовала по той же схеме.

— Ему-то чего бояться?

— Знаете, как бывает: когда тебе плохо, в голову лезут ужасные мысли. Наверное, Роджер даже корит себя, что не остановил Бетси, и она кому-то так насолила, что дошло до убийства. В общем, понятия не имею, что его гложет, но настроение у него паршивое. Он даже… Дэйзи, обещаете, что не скажете Яше?

— О чем? Хорошо, обещаю.

— Утром Роджер едет к адвокату, хочет изменить завещание, оставить дом мне. Это, конечно, приятно, но я за него тревожусь.

— Он сказал, что не хочет жить без Беттины, — медленно произнесла Дэйзи. Увидев ужас на лице Мюриэл, она поспешно добавила: — Не волнуйтесь, он проживет еще много лет. А почему вы не хотите, чтобы мистер Левич знал о доме?

— Да все из-за той глупости, что тогда он побоится сделать мне предложение — вдруг я подумаю, что это из-за денег. — Мюриэл вздохнула: — Нет, я вовсе не уверена, что он вообще решится, он такой… У него днем репетиция, так он приехал сюда прямо от Кокрейнов, чтобы справиться, как мы тут с Роджером. О, Дэйзи, он такой милый, так приятно, что мистер Флетчер доверил ему смотреть за дверью.

Дэйзи не стала говорить, что у Алека просто не нашлось причин подозревать Левича в покушении на Оливию.

— Надеюсь, это означает, что он больше не под подозрением, — сказала она, — хотя радоваться пока рано. Алек так просто из списка не вычеркивает. Хотела бы я знать, одно обвинение предъявлено миссис Кокрейн или два!

— Значит, не она порешила миссис Абернати, шеф? — спросил Эрни с заднего сиденья — он подогнал автомобиль к полицейскому участку, где Алек и Том улаживали формальности с местной полицией, а теперь все трое направлялись в Скотленд-Ярд.

— Думаю, что нет. У нас пока вообще некому предъявить обвинение — доказательств ноль. Мы даже не знаем точно, чем ее отравили: цианидом или нитроглицерином! Надеюсь, меня ждет отчет от сэра Бернарда.

— Да, шеф, и из лаборатории, и письмо от ювелира. Я знал, что вы спросите, так что подглядел, что вам на стол положили.

— Опять толком ни обеда, ни ужина, — скорбно вздохнул Том. — Так и с голоду помереть недолго.

— Вам это не грозит, сержант, вы впрок запаслись, — дерзнул заметить Эрни. — Сколько ж вы дома-то едите?

— А вот приходи к нам на чай, юноша, хоть узнаешь, что такое нормальная домашняя еда. Тебе мясца-то нарастить бы не мешало — вон, одна кожа да кости. Придешь если, моя хозяюшка еще больше наготовит.

— Да ну?

— Миссис Тринг накормит так, что неделю есть не захочешь, — подтвердил Алек. — И это еще если явишься без предупреждения. Ее пирог с мясом и почками просто невероятно вкусный. Завтра вечером вы оба свободны, если ничего архисрочного не случится, — пообещал он, а про себя подумал, что завтра непременно сводит Дэйзи на ужин.

Красно-белый фасад здания Скотленд-Ярда блестел в лучах закатного солнца. Еще в детстве Алек твердо знал, что хочет там служить. Однажды, когда они плыли на пароходике по Темзе, отец сказал ему, что во-он там работают самые лучшие детективы в мире. Детская мечта исполнилась, и, несмотря на все трудности, Алек не променял бы свою работу ни на какую другую.

Джоан никогда не могла предугадать, придет ли он домой к ужину или помчится куда-то на другой конец страны, — и мирилась с этим. Его мать тоже стоически переносила неизвестность, но она принадлежала к поколению женщин, которых с детства учили прощать мужчинам их чудачества. Дэйзи вроде бы тоже все понимает и не сердится, но она пока только подруга и не представляет, каково быть женой полицейского.

Не то чтобы ей предстоит это скоро узнать — сначала надо собраться с духом и сделать предложение. Знакомство с матерью и дочкой — шаг в этом направлении. Или он сошел с ума, решив ее пригласить? Действительно ли она обрадовалась, или ему показалось?

В кабинете мысли Алека переключились на расследование. Они с Томом сели каждый за свой стол, а Пайпер придвинул стул. Отчет из лаборатории отправился в руки Тому, а заключение ювелира-оценщика — Эрни. Дойдя до последней страницы отчета от сэра Бернарда Спилсбери, Алек с облегчением обнаружил, что хотя бы выводы написаны на понятном английском языке.