— На чай? В субботу? — Внутри у Дэйзи неожиданно похолодело. «Не дури», — велела она сама себе. — Передавайте им, что я польщена и буду с нетерпением ждать встречи.

— Хорошо. Белинда будет в восторге. А сейчас ступайте. И не волнуйтесь, вряд ли мисс Блейз сейчас что-то угрожает.

Нагоняя остальных, Дэйзи думала вовсе не об Оливии, а о том, будет ли в восторге или хотя бы рада миссис Флетчер — про нее Алек ничего не сказал.

Полицейские вывели их из дома через кухню, где за столом в компании взволнованных служанок уже сидел Том Тринг с чашкой чая. Он привстал, приветствуя дам, и едва заметно, как прежде Эрни, подмигнул Дэйзи. В черной паре вместо костюма дикой клетчатой расцветки он выглядел гораздо представительнее — не продавец подержанных автомобилей, а владелец похоронного бюро.

Оливия настояла, чтобы Роджер сел на самое удобное место, а сама примостилась на откидном сиденье. Дэйзи назвала водителю адрес на Малберри-плейс, и они тронулись с места.

— Оливия, дорогая, — начал Роджер, — простите меня, пожалуйста.

— Что вы, я не против сидеть здесь, я вообще хотела пойти пешком или на автобусе доехать.

— Нет-нет, я имею в виду ужасное потрясение, которое вы пережили. Я чувствую себя виноватым.

— Боже мой, Роджер, почему? Я вам жизнью обязана!

— Ну, я… — с оторопелым видом начал Роджер. — Что, если это была ложная тревога, как вы и говорили?

— Я так сказала только из-за Эрика. — Оливия посерьезнела: — Кто еще может желать мне смерти, кроме его жены? А ему даже подумать о таком жутко.

— Если это и вправду сделала миссис Кокрейн, то идею ей подсказало то, что… случилось с Беттиной.

Дамы переглянулись. Было бы слишком жестоко напоминать ему сейчас, что миссис Кокрейн могла покушаться на Беттину из тех же соображений, что и на Оливию.

— Тогда, — сказала Дэйзи, — вы тут совершенно ни при чем, Роджер. Оливия права, она обязана вам жизнью, а если это была ложная тревога, то надо радоваться, что вы были настороже, а не ждали, когда она упадет замертво.

— Да, само собой, — подтвердила Оливия.

Такси остановилось, и Роджер с Мюриэл вышли; теперь Мюриэл предстояло успокаивать его в одиночку. Оливия назвала водителю свой адрес и пересела к Дэйзи.

— Спасибо, что поехали со мной. Меньше всего мне сейчас нужно присутствие какой-нибудь мрачной надзирательницы. А ваш друг из полиции приятный малый.

— Спасибо. Кстати, он сказал, что вряд ли вам сейчас что-то угрожает.

— Лучше перестраховаться. Посидим, выпьем чаю. Очень хочу чаю!

— Сказать по правде, я умираю с голоду. Я как раз собиралась поесть, когда вы начали петь.

— У меня есть колбаски и гренки.

— Шикарно! Только не подумайте, что я совсем уж глуха к искусству. Пели вы совершенно божественно, все были в восхищении! Не передать, как я жду повторного концерта.

— Мне представился огромный шанс, — вздохнула Оливия. — Только вот какой ценой. Бедный Роджер! Бедный Эрик!

— А могу я спросить вас, что Алек хотел узнать у миссис Кокрейн?

— Есть ли в доме цианид. Эрик не очень разбирается в домашнем хозяйстве, но вспомнил, что прошлым летом велся разговор о средстве от насекомых — на чердаке было осиное гнездо.

— Боже мой!

— Потом мистер Флетчер опять спросил, знала ли Урсула о нас с Эриком до прошлого воскресенья или, может, подозревала Беттину, ну, все такое. А Эрик убеждал его, что она ни за что не сорвала бы ему выступление, даже если что-то подозревала. Но кто еще мог так сильно меня ненавидеть?

— Да, все указывает на миссис Кокрейн.

— Эрик мучается ужасным чувством вины. Мистер Флетчер безукоризненно вежлив со всеми, и все же понятно — он тоже считает, что все из-за Эрика. Вам Эрик не нравится, так ведь?

— Боже мой, неужели заметно? — ужаснулась Дэйзи.

— Только тем, кому он дорог, — заверила ее Оливия. — Да, он слаб и уже разочаровывал меня прежде. Все мы не идеальны. Я безумно его люблю и ничего не могу с этим поделать.

В полумраке салона было видно, что Оливия закусила губу, чтобы не заплакать. Дэйзи взяла бедняжку за руку.

— Вот и Роджер так, — сказала она с сочувствием. — Как бы ужасно ни вела себя Беттина, он не переставал ее любить.

Оливия протяжно вздохнула. Такси подрулило к дому. Дэйзи расплатилась с водителем, дав ему щедрые чаевые «от Скотленд-Ярда». Они с Оливией молча поднялись наверх, и, только когда дверь за ними закрылась, Оливия вновь заговорила:

— Для Эрика было бы лучше, если бы Роджер не выбил стакан у меня из рук.

— Чушь! Алек все равно поймал бы миссис Кокрейн, ей бы вынесли смертный приговор, а утешить Эрика было бы некому. Хотя, пожалуй, то, что вы остались живы, несколько усложняет дело.

— Вот и я о том же. — Оливия взяла с горелки чайник и ушла налить воды. Дэйзи быстренько сунула скотленд-ярдовский шиллинг в счетчик. Монетка, звякнув, провалилась внутрь. Вернувшаяся Оливия улыбнулась:

— Сержант Тринг сделал то же самое, когда полиция сюда приезжала. Он думал, я не узнаю, но я слышала, как звякнула монетка. Спасибо.

— Подарок от Скотленд-Ярда, — торжественно сказала Дэйзи. — А сержант Тринг, наверное, свои личные деньги бросил — их к служебным расходам не отнесешь. Славный он, Том Тринг, тоже мой друг.

Оливия посмотрела на нее с любопытством:

— А у вас довольно свободные взгляды. Я встречала несколько дам, к которым приходилось обращаться «достопочтенная», так там надменности было хоть отбавляй.

— Просто я такая, мне интересны люди, многие заговаривают со мной сами, а если человек тебе симпатичен, что же теперь, не общаться с ним только потому, что он не твоего круга? Я так не могу. Моя подруга Люси — о, она ведь делала ваш портрет! — всегда меня за это ругает, хотя у самой только дедушка граф. Можно подумать, от титулов люди как-то меняются!

— Кстати, — сказала Оливия, продолжая готовить еду, — как вы думаете, что делать Эрику, если Урсулу обвинят в попытке убийства? Если он будет ее защищать, скажут, что не хочет лишиться денег, а если подаст на развод — что бросает жену в беде.

— Сейчас уже поздно беспокоиться о том, кто что скажет, — заметила Дэйзи. — Не забудьте наколоть колбаски, а то потрескаются. Нарезать хлеб?

— Да, пожалуйста. А я зажгу огонь. Эту горелку пока разогреешь, чтоб гренки поджарить, час пройдет! То есть вы хотите сказать, что об этом следовало думать до того, как поддаться обаянию Эрика? — К Оливии вернулся ироничный тон, несмотря на щекотливую тему разговора. — Вы правы, конечно, раскаиваться поздно. Следовало подумать и об Урсуле. Наверняка она не любит Эрика, он ей нужен только для того, чтобы получить титул.

— Но ведь можно ревновать и без любви, не находите? Вряд ли Беттине понравилось бы, если бы Роджер стал ей изменять, хотя казалось, что ей наплевать.