— Ей на всех было наплевать, кроме себя. Но будет как-то уж слишком, если окажется, что Урсула убила ее по ошибке, из-за нас с Эриком.

Дэйзи оставалось только согласиться, втайне думая, что положение Оливии и Кокрейна еще хуже, если на свободе разгуливает не один убийца, а два. Вот бы знать, как там дела у Алека в доме Кокрейнов.

— Да, шеф, это цианид, которым хотели отравить. — Том Тринг неслышно пересек музыкальный салон и подошел к столу, за которым сидел Алек. — Жестянка с остатками нашлась на верхней полке в садовом сарайчике, и на ней отчетливо написано «яд» и череп с костями нарисован. Эх, как же я в прошлый-то раз не нашел, когда насчет шофера приходил!

— Мы тогда серьезно не рассматривали ни хозяина, ни хозяйку в качестве убийц миссис Абернати. — Алек нахмурился. — Да я и сейчас не то чтобы уверен. Миссис Кокрейн сама работает в саду?

— Так, ковыряется помаленьку, цветочки собирает, розы обрезает. В общем, если бы ей вздумалось поковыряться еще и в сарае, никто бы не удивился. Важнее другое, шеф. Кто-то прям-таки любовно оставил отпечатки пальцев: и сбоку-то они тебе, и на крышке. Банка пыльная и ржавая, так что «пальчики» хорошо видны. Я уже велел парнишке из участка отнести ее в отдел дактилоскопии.

— Хорошо.

— Загвоздка в том, что садовник по средам не приходит. Может, банку брали крыс травить.

— Садовника потом можно найти. Еще что-нибудь срочное есть?

— Только то, что обе служанки божатся, мол, никаких-де стаканов на рояль не ставили.

Алек кивнул.

— А мне удалось узнать, что это миссис Кокрейн надоумила викария, чтобы тот попросил мисс Блейз спеть.

— Вот как, значит, — произнес Том.

— Ладно, помоги мне с допросом свидетелей, иначе просидим тут до ночи, а хозяева уже нервничают. Комната большая, я уйду в один конец, ты — в другой. Спрашивай, знакомы ли они были с мисс Блейз и про бокал: когда появился на рояле, кто поставил, кто подходил… ну, все такое, очевидное.

— Хорошо, шеф.

— Потом говори, что в случае необходимости свяжемся с ними снова, и пусть уходят. Хорошо, кстати, что ты в черном. Хоть вид респектабельный.

— Мне и говорить шибко культурно надо?

— Хотя бы слова не коверкай.

— А я и не коверкаю, — сказал Том обиженно, хотя сам ухмылялся в роскошные усы.

Алек велел констеблю, дежурившему у дверей столовой, присылать гостей по двое. Первыми вошли Говеры. Офицер сопроводил Гилберта Говера к Трингу, а его жену — к Алеку.

Рыхлотелая, едва причесанная, с лицом землистого оттенка, миссис Говер заметно нервничала, что было объяснимо, учитывая их прошлый разговор. Сейчас некогда было спрашивать ее о нитроглицерине или искать подтверждения догадке, что покушение на мисс Блейз — инсценировка, устроенная для отвода глаз, а не вторая попытка прикончить жертву. Да и рано еще об этом судить — не принесли заключения ни от сэра Бернарда, ни из лаборатории.

Алек открыл было рот, чтобы спросить о стакане, однако миссис Говер его опередила.

— Гилберт даже знаком не был с мисс Блейз, господин старший инспектор, — сказала она с нервической решимостью.

С другого конца комнаты до них донесся громкий голос ее супруга — тенор убеждал сержанта в том же самом.

— У нас нет причин полагать, что ваш муж был как-то связан с мисс Блейз, — заверил ее Алек.

Миссис Говер на удивление быстро сообразила, что к чему.

— Боже мой, так, значит, это с ней… Я сказала Урсуле, что полиция не считает Эрика Кокрейна любовником Беттины, но клянусь, не говорила, что есть какая-то другая женщина, и, конечно, не называла мисс Блейз. Я не знала! Это Урсула?..

— Мы пока не знаем точно, что произошло, — твердо сказал Алек и перешел к вопросам о стакане.

Ничего полезного не выяснилось.

К ним слегка нетвердой походкой приблизился Гилберт Говер.

— Вы всё, господин старший и-инспектор? По-пойдем домой, дорогая. — Он взял жену под руку, и они ушли.

— Надрался, — резюмировал Том. — Клянется, что порвал с мисс Делакоста и вообще больше ни шагу на сторону.

Следующие двое подошли и ушли, потом еще. Стало казаться, что миссис Кокрейн, намеренно оставленная напоследок, подойдет к Алеку раньше, чем он получит известия от Пайпера. Но вот в дверях показалась голова констебля, дежурившего в холле.

— Вас к телефону, господин старший инспектор.

Алек извинился перед тучным господином в золотом пенсне, который вот уже в который раз клятвенно уверял инспектора, что никакого стакана на рояле не было, разве только он не заметил. «Уж куда было заметить», — размышлял Алек по дороге в холл: три комнаты, полно народу и практически у каждого в руке по бокалу.

Звонил Эрни Пайпер:

— Отчет из лаборатории, шеф. Ох и радовались же они, что материала на этот раз много.

— Благодаря тебе, Эрни. Цианид?

— Столько, что хватило бы слона убить, если стакан был полным.

Алек отвел глаза от слоновьей ноги с зонтами, но наткнулся на остекленевший взгляд лисьего чучела, поэтому в конце концов повернулся ко всем спиной.

— А что на стакане?

— Отпечатки мисс Блейз, шеф, чистенькие, захочешь — не ошибешься. Это потому, что стакан перед ней вытирали. Но… сейчас, шеф. — В трубке послышалось бормотание, потом снова взволнованный голос Эрика: — А жестянка-то, Тринг прислал которую, с отпечатками. Вытереть бокал вытерли, да не до конца — один отпечаток остался. — Констебль выдержал театральную паузу: — Он совпадает с теми, что на жестянке, а принадлежат они миссис Кокрейн.

— Яобязан предупредить вас, мэм: все, что вы скажете, может быть использовано против вас в суде. — Произнося стандартное предупреждение, Алек краем глаза видел, как карандаш Тома летает по бумаге. — Не желаете послать за адвокатом?

— Зачем? Никто из гостей не жаловался, что к ним применяли допрос третьей степени. Так ведь американцы говорят? — Миссис Кокрейн делано рассмеялась.

Алек посмотрел на констебля у двери в холл; тот слегка покачал головой. Никому из гостей не разрешили попрощаться с хозяйкой, не говоря уж о том, чтобы обсуждать с ней вопросы, которые задавала полиция.

— Сожалею, что гостям пришлось столько ждать, — непринужденным тоном сказал Алек.

Миссис Кокрейн заметно расслабилась.

— Ущерб нанесен разве что винному погребу Эрика, господин старший инспектор. Вот Гилберт Говер, например… Нет, не буду, чем меньше говоришь, тем лучше! Я все понимаю, вам нужно было убедиться, что глупая девица разыграла весь этот спектакль в одиночку.

— Разыграла?

— Да, будто бы собиралась покончить с собой. Как жестоко по отношению к Роджеру Абернати!