– Сначала нет, – ответил Тигран, – но дай себе самой время. Ты увидишь смысл Его плана. Он скажет тебе, почему ты оказалась там.

И вот я здесь.

Тиграна больше нет, чтобы делиться мудростью и успокоением, но его словам суждено было стать пророчеством. Потому что я наконец увидела смысл Его плана, и он действительно ведет меня в новый рай. Более устойчивый и надежный, чем тот, что был в деревне, если я верно ступлю по проложенному камнями пути.

– Безотходный купол не будет сплошным, он будет сделан из арматурной сетки, чтобы по максимуму слиться с окружающей средой. А по его периметру, на местах соединения профилей, будут установлены специальные подушки, пропитанные инфицированными ферментами. По поверхности самого купола будет пущена многослойная угольная сетка, которая будет фильтровать человеческий запах. Эта система создаст невидимую завесу между нами и инфицированными: они будут чуять запах своих сородичей, а так как купол будет устойчивым, то это поможет избежать миграции инфицированных в округе.

– Да, они будут чуять в нас самих себя, застывших на одном месте. И таким образом, люди смогут спокойно работать там наверху. Ходить под солнцем и дышать настоящим свежим воздухом.

Фидель и Маркус оказались более чем дружелюбными.

Не прошло и десяти минут с нашего знакомства, как они раскрыли всю подноготную их проектов. Мои опасения их недоверчивости, как к чужаку, были напрасными, потому что они встретили меня с распростертыми объятиями, когда я заявилась на порог инженерного блока. Более того, совершенно незнакомые люди узнали меня, они даже знали мое имя!

И тогда я поняла, насколько эгоистичен (опять!) был мой страх перед грядущим столкновением двух плывущих против друг друга сил базы. Едва я заявилась в инженерный блок, как ко мне подоспели три молодых парня и пригласили следовать за ними, они смотрели на меня так, словно я была их давно потерянной матерью. Они вели меня в импровизированный штаб, где меня уже ждали. Слава о выживших на поверхности обошла каждый уголок базы, заполнив каждую щель, каждую пору души местных жителей надеждой. Я, сама того не желая, стала их маяком. Тогда-то ко мне начало приходить понимание того самого Господнего замысла, про который меня предупреждал Тигран и который я так не хотела видеть.

В который раз мой любимый Тигран оказался прав!

Маленький тесный штаб, больше похожий на кухоньку посреди блока, скрывался за стеной неприметной комнаты, где хранились швабры с ведрами и прочая подсобная утварь, которую прячут подальше от глаз. Как и штаб мятежников. И штаб Генералитета. Вот уж ироничная метафора им всем. Завуалированный под стену проход активировался скрытой кнопкой. Господь кидал меня из одной непривычной обстановки в другую со скоростью прыгающего мяча. Я еще не успела свыкнуться со своей ролью связного между Пальщиками и бунтарями, как уже сижу перед ними в качестве третьего зачинателя революции. А что будет завтра? Я возьму в руки ружье и начну отстреливать солдат? Вот уж избави, Господи!

Маркус Лебовски – пятидесятилетний генетик с волосами цвета пепла до плеч, которые он собирает в лохматый хвостик. Он носит прямоугольные очки, душки которых склеены изолентой в местах креплений. Здесь с такими вот полезными мелочами, типа очков, бритвы, нижнего белья и носков, острый дефицит. Люди меняют их на еду и лекарства, как самое дорогое сокровище. Синий халат Маркуса потерт и износился на швах, но он продолжает носить его каждый день, выделяя свой статус ученого из серой массы жителей. Именно он встретил меня в штабе первым, даже обнял крепко-крепко без слов. Я поначалу растерялась от такого радушного и даже интимного приема, не зная, как реагировать, а потом так размякла в его грубых и крепких объятиях, что вдруг загрустила от воспоминаний о той нежности, которую мужчина проявляет к женщине, трепетно ухаживая за ней и искренне интересуясь ее терзаниями. Я уже и забыла о ней, как если бы была вдовой долгих двадцать лет. Время текло здесь очень медленно, будто не желало выпускать меня из лап кровавого момента четырёхдневной давности.

А потом Маркус и вовсе произнес:

– Мне так жаль, Алания! Так жаль!

Совершенно незнакомый мне человек, мы видим друг друга впервые, но разве людям нужно знать друг друга, чтобы понимать внутреннее состояние, ощущения и эмоции человека, который потерял все? Стоя в объятиях чужого мужчины, я боролась со слезами и комом в горле и пыталась уложить в голове абсурдность ситуации. А он будто понимал, что мне нужно время, и продолжал подставлять свое мощное плечо, пока внутри меня шла битва между рассудком и накатившей тоской. Он безмолвно сожалел обо всем: о скоропостижно скончавшемся Тигране, обо мне, запертой в подземельях, о людях, погибших в деревне чудовищным образом. Но самое главное, он ведь никого из нас не знал! А сочувствие его было столь честным и непритворным, что мне казалось, будто он мой давно потерянный родственник, уехавший из деревни много лет назад. Воистину, мы можем быть разными людьми, но все же слеплены из одной глины, и эмоциональный диапазон у нас един, как и понимание его стимулов. В тот момент я поняла, что мне не стоит бояться этих людей, ведь они разделяют наше общее горе и нашу общую участь – назревающую медленную гибель.

Фидель Гарро подоспел позже и, слава богу, не застал момент до сих пор кажущихся мне странными объятий с Маркусом. Он вбежал в тусклую комнату с круглым металлическим столом, словно торопился за выдачей продовольственного пайка. Низкого роста, плотного телосложения с пухлыми щеками и очками с толстыми линзами, которые дополняли весь его круглый, мягкий образ. Он инженер-компьютерщик и сейчас спустя полчаса наших дружеских бесед и самых ярких рассказов из жизней, которыми мы делились, чтобы познакомиться поближе и узнать друг о друге побольше, он объяснял мне невероятные проекты, о которых я бы никогда не задумалась, никогда бы не представила своим примитивным деревенским мозгом, всю жизнь занимавшимся грядками да землекопанием. Его конструктивный мозг ученого уже создал в три-дэ моделях и сейчас демонстрировал мне на экране ноутбука схематичные механизмы, устройства, кучи цифр и непонятных слов.

Тепличный биокупол не решал проблему заточения под землей, но это был огромный прорыв, шаг вперед по пути, который вел нас на поверхность. Фидель разработал конструкцию самой теплицы, а Маркус – состав ферментированной жидкости, которая скроет работников внутри теплицы из спектра запахов зараженных.

– И это возможно? Я имею в виду, что зараженные не будут нас чуять? – сомневалась я, разглядывая диковинное сооружение, вращая его на экране монитора и заглядывая во все щели и внутренности, как если бы оно уже стало реальным.

– Вполне, – закивал Маркус, – люди так от животных в лесах скрывались во время охоты: обмазывались сухой бобровой мочой, конскими навозом, различными мазями из пихт и прочей местной растительности. А угольный фильтр – издавна считался стандартным способом устранения всяких запахов. Но в любом случае, пока мы не получим разрешение на экспериментирование на поверхности, я не могу точно утверждать эффективность фермента, в частности его количество и время действия.