Наконец Маргарита пришла в себя. Она вылезла из кадки, отряхнулась, подошла к Джему и, нагнув его голову, осмотрела место ушиба.

– Ничего страшного. Рана совсем небольшая. Даже зашивать не надо. Сейчас её продезинфицируем, и всё будет хорошо, – ласковым голосом произнесла она и вылила на голову Джема водку из недопитой бутылки.

– Уя! – застонал Джем и рухнул на стул. – Ну бабьё! Ну стервы!

Маргарита не поняла, относятся ли данные слова и к ней, но благоразумно решила не обижаться. Всё-таки Джем был здесь её единственным другом.

– Сладенький, а может, уедем отсюда, а? Что-то мне расхотелось быть здесь хозяйкой, – робко предложила Маргарита.

Джем обречённо посмотрел на неё.

– Пойдём выберем тебе комнату, – угрюмо произнёс он и, взяв девушку за руку, повёл на второй этаж.

Маргарита поняла, что пути назад нет, и покорно поплелась вслед за своим телохранителем, опасливо оглядываясь по сторонам.

Джем выбрал Маргарите комнату поближе к выходу на лестницу. Он предварительно подёргал дверь, проверил замок и со словами: «Ничего не бойся. Я буду рядом. В случае чего стучи в эту стену», – оставил Маргариту одну в комнате, захлопнув дверь перед её носом.

Маргарита осталась стоять, растерянно хлопая глазами и с отчаянием глядя в окрашенную белой краской поверхность. Она тяжело вздохнула и обернулась, чтобы рассмотреть своё новое жилище. Комната была небольшая, но очень уютная.

Вообще все помещения в этом доме совсем не походили на бордель. В кино дома терпимости всегда изображают с яркой, вульгарной, безвкусной обстановкой с непременными картинами, изображающими обнажённых красоток, с красными обоями, с обилием пошлых статуэток, с вычурной лепниной на потолке. Здесь же помещения все были выполнены в светлых тонах. На стенах висели картины, но не с голыми женщинами и не с целующимися парочками, а с красивыми пейзажами. Мебель была элегантная и очень удобная. Диваны и кресла были с очень мягкими подушками, в которых утопаешь, а корпусная мебель была сделана в стиле модерн с красивыми изогнутыми линиями.

Вот и комната Маргариты, выдержанная в светло-сиреневых тонах, была с широкой кроватью с металлическими спинками, красивым трюмо, комодом, тумбочкой, телевизором и стенным шкафом с зеркальными дверями. Над кроватью висела картина, изображающая цветущий сад. За шкафом находилась дверь в душевую комнату. Единственное, что указывало на бордель, – это был зеркальный потолок.

Девушка благоразумно решила лечь спать, чтобы скорее забыть тот кошмар, в который она угодила.

Маргарита лежала в постели и, закрыв глаза, старательно считала до тысячи, потому что предательский сон не желал уводить её от ужасной действительности.

Раздался стук в дверь. Маргарита замерла. Она лихорадочно решала, как же лучше поступить: сделать вид, будто она ничего не слышит, или продемонстрировать шлюхам свой героизм. Всё-таки Маргарита пришла к выводу, что раз ей уготовано быть в этом доме начальницей, то негоже трястись от страха под одеялом.

Она слезла с кровати и резким движением распахнула дверь. В коридоре стояла девушка с пепельными волосами.

– Ты уже спишь? А я хотела с тобой поближе познакомиться, – приятным голоском промурлыкала девушка.

Маргарита обрадовалась возможности подружиться.

– Что ты, я не сплю. Так, валяюсь в постели, потому что заняться больше нечем. Проходи.

Девушка тут же юркнула в комнату и захлопнула за собой дверь.

– А ты ложись, не стесняйся. Я тоже на твоей кровати посижу, – предложила она.

Маргарита взбила подушку и села. Девушка залезла на кровать с ногами и уселась рядом.

– Ну что, давай знакомиться. Я Киса. А тебя Маргаритой зовут, так ведь?

– Да.

– Ты, наверное, в шоке от сегодняшней драки?

– Честно говоря, я действительно в шоке. И часто вы так ругаетесь?

– Нет. Бывает, что мы поругиваемся, но до махаловки редко доходит. Просто сегодня мы выпили. А когда девки нахрюкаются, их колбасит. Даже Барби с катушек съехала. А по трезвяку она очень трусливая и поэтому смирная.

– А по какому поводу у вас застолье? Праздник какой-то отмечаете?

– Да уж, праздник, – горько усмехнулась Киса. – Поминки.

– Поминки?! А кто умер?

Киса угрюмо взглянула на Маргариту.

– Твоя предшественница. Наша бывшая хозяйка.

– Она умерла?! А Воланд сказал, что уволил её.

– Ага, он уволил её… на кладбище.

– Что?!! Её уб-б-и-ли? – заплетающимся языком произнесла Маргарита.

– Ну да. И тебя кокнут, если Воланду не угодишь, – спокойным тоном произнесла Киса.

Маргарита сидела с открытым ртом, не в силах переварить услышанное.

– Но линять не советую, – как бы угадав ход её мыслей, сказала Киса. – Найдут и накажут. От Воланда просто так никто не смеет драпать. Он сам отпускает, когда захочет.

– А за что её… – Маргарита не смогла произнести слово «убили».

– За жадность. Говорила я ей, что нельзя слишком наглеть, но Матильда считала себя очень умной и хитрой, думала, что сможет всю жизнь Воланду мозги плющить. Но он-то не дурак. Он совсем не дурак! Воланд усёк, что Мотя ему уши бахромит, какую-то байду парит, вот и укоротил ей жизнь. Так-то вот.

– О господи, – удручённо произнесла Маргарита. – Ужас какой-то! Неужели можно вот так запросто убить человека? И это останется безнаказанным?!

– Конечно. А кто Воланда накажет? Он сам, кого хочешь, накажет.

– А если милиция узнает?

– Как?

– Вы заявите. Она же была вашей знакомой.

– Мы что, похожи на камикадзе? Нет уж, нам жить охота. И к тому же Матильда сама лоханулась. Вот и получила по рогулям.

Маргарита замолчала. Она была потрясена. Киса не мешала ей до конца прочувствовать весь ужас её нового положения.

– Её что, Матильдой звали? Странное имя, – заговорила Маргарита, желая хоть какими-то словами нарушить угнетающую тишину.

– Да нет, её звали Иркой. А Матильда – это её погоняло. Мы её между собой так называли. Смотрела мультфильм про Карлсона? Там была такая жирная ленивая кошка по кличке Матильда. Так Ирка очень на неё была похожа. Она могла целый день в кровати проваляться. Главное, чтобы ей туда жратву носили.

– А в чём же всё-таки была её вина?

Киса усмехнулась.

– Сама была дурой да подругу себе выбрала тупую. Разве Барби чего умного посоветует? Куда ей! У неё мозги с куриную гузку. Кроме как о шмотках, она ни о чём думать не в состоянии. Ради новой кофточки или колечка Барби готова была целый вечер Мотю плющить своими капризами и обидами, а то и истерику по полной программе могла закатить. Вот Матильде и приходилось, наплевав на благоразумие, в журнале фуфло Воланду впаривать, утаивать от него деньги, лишь бы своей тупице угодить. За это и поплатилась.