подсказывало, что я встретился с Андреем. Она про себя молила, чтобы со мной было всё хорошо. Врач пришёл, как спасение от мрачных мыслей. Он вошёл в палату без отца Насти.

— Ну, как ты себя чувствуешь?

— Хорошо, а вы не могли бы сказать моему отцу, что у меня плохое состояние, и меня нельзя перевозить в другую больницу.

— Во-первых, тебя сейчас и правда нельзя перевозить куда бы то ни было, а во-вторых, почему ты хотела, чтобы я соврал твоему отцу.

— Я не могу вам этого рассказать. Это долгая история. Скажите, а какие шансы, что я буду ходить?

Врач глубоко вздохнул. По его вздоху Настя поняла, что шансов у неё очень мало или вообще нет. Перед глазами сразу промелькнула картинка, что она сидит в инвалидной коляске. Тем временем врач продолжил:

— К сожаленью, твои шансы равны нулю.

У Насти потекли слёзы. Эта фраза прозвучала, как приговор на жизнь в коляске.

— Не плачь. — продолжил врач. — Чудеса бывают, просто верь. Врачи тут бессильны, но есть и народная медицина. Ты только не сдавайся.

Настя погрузилась в думы. Она думала, как мне сказать об этом, но не представляла, как это сделать. «Вдруг он сразу развернётся и уйдёт». — думала она и мучилась от этой мысли.

В это время я рассказал Серёге про диктофон.

— Зачем? Зачем ты полез? — говорил Сергей. — А если бы мы не успели, чтобы с тобой было? Больше так не делай.

— Хорошо. Жаль, что они удрали.

— Главное — ты живой. Вот то, что у них есть твои угрозы в адрес Лены — это плохо. Но их ещё надо поймать.

— Ладно, я пошёл.

Я ушёл домой.

***

На следующий день после третьей пары был кураторский час. Так как куратора не было, кураторский час проводила Ника — наша староста.

— Тема нашего кураторского часа — «Жизнь группы». — начала Ника. Наверное, не все знают, что в нашей группе двое студентов любят друг друга. Это Саша Гемон и Настя Ракун. — сказала Ника, и посмотрела на меня.

Она ждала моей реакции, но я был спокоен, при этом думая: «Да уж, и что тут такого? Этим ты не выведешь меня из себя». Я знал, что она специально хочет это сделать.

Несколько студентов обернулись и посмотрели на меня. Для них это действительно было новостью. Но никакого эффекта от сказанного Ника не добилась, потому что в этом возрасте влюбиться и любить — это естественно. А кто в кого, мало кого интересовало. Ника была недовольна реакцией одногрупников, и немного помолчав, продолжила:

— Так вот, у них любовь с первого взгляда, а как вы думаете, почему Настя не ходит на занятия?

Оля не выдержала и встала.

— Хватит! — сказала она, стукнув по столу. — Не важно, где Настя и почему не ходит на занятия.

— Ну почему же? Вот одногрупники в недоумении, куда пропала отличница Настя? Так пусть знают, что она…

«Нет. — думал я. — Это надо прекратить».

— …инвалидка, и Саша теперь с ней из жалости будет. — закончила Ника.

Я встал и подошёл к доске. Во мне кипела злость. Я посмотрел презрительно в глаза Ники. Она мне ответила таким же взглядом. Около доски я обернулся и посмотрел на группу. Все сидели, ошарашенные этой новостью, как будто впервые услышали это слово, и не понимали его значения. Я вышел из класса и пошёл к окну.

Оля, стоя у доски, сказала:

— Что? Что вы все опешили? Хотите смеяться? Так давайте смелее, но знайте, вы после этого не люди. И не смейте осуждать любовь Саши и Насти, вы про них ничего не знаете. А вот Нику берегитесь. — сказала Оля и вышла из класса.

Оля, увидев меня у окна, подошла ко мне.

— Ты как? — спросила она меня.

— Всё нормально.

— Я понимаю тебя. Вы с Настей скрывали любовь, боясь, что будут обсуждать ваши отношения, а тут ещё такое. Я уверена, в нашей группе понимающие студенты и сплетен не будет. Ты иди к Насте, а про это ей не говори.

— Спасибо тебе за понимание. Я и правда не буду ждать, когда закончиться кураторский час, и пойду к Насте.

Я пошёл к Настеньке. Настя знала, что я должен прийти. Она не знала, как мне сказать, что врачи не смогут поставить её на ноги, и очень боится, что я даже слушать её не стану.

Настя лежала на кровати и пыталась пошевелить ногами. Больно было так, что хотелось кричать, но Настя готова была перенести эту боль, ради того, чтобы ходить, ради меня, как я когда-то выжил ради неё.

Я вошёл в палату. Увидев её, подбежал, мы обнялись и начали целоваться. Она, как всегда, обнимая меня, чувствовала тепло, родное тепло. Настя начала говорить:

— Спасибо, спасибо, что ты снова пришёл.

— Родная моя, я тебя люблю, и никогда не брошу. Выброси плохие мысли из головы.

— Я тоже тебя люблю. Я разговаривала с врачом, и он мне сказал, что я не смогу ходить. — сказала она. Я заметил, что у неё проскользнула слезинка.

— Родная моя, успокойся. Мы всё преодолеем. Самое главное мы вместе, мы рядом.

— Я знаю и обещаю тебе, что научусь ходить ради тебя, милый.

Нас грело каждое слово. Для нас они очень важны и нужны. Настя теперь успокоилась и не переживала, что я её брошу. Она в моих объятиях и поцелуях чувствовала, что я её, как прежде, очень люблю.

Глава восемнадцатая

На живца

Только вечером я ушёл от Настеньки, хотя так не хотелось уходить. Перед уходом Настя спросила меня: «Ты придёшь?». «Конечно милая, ведь только ты моя судьба». — ответил я. Я понимал её страх, и был готов повторять ей эти слова каждый день. Я всё сделаю, чтобы Настенька была счастлива.

Что меня ждало завтра в техникуме я не знал. Да,