– А звать-то вашу подругу как?

– Копцова Марианна Матвеевна. Здесь такая проживает?

Старушки мгновенно сникли, глаза их беспокойно забегали, избегая встречи с взглядом Аси. Да что ж такое-то, в самом деле? Стоит лишь назвать имя Копцовой, как с людьми творится что-то невообразимое.

– Так живет здесь такая или как?

– Или как. Шли бы вы отсюда, гражданочка, подобру-поздорову. Нету у нас такой и никогда не было.

Старушки дружно закивали, тут же заговорили между собой на другую тему, давая Асе понять, что разговор окончен. Но Ася уходить не собиралась. Она присела рядом на лавку.

– Так устала с дороги, хоть посижу с вами немного. В такую даль ехала, и все напрасно. Только деньги зря потратила. А я надеялась, что мне дали правильный адрес.

Старушки, поняв, что Ася просто так не уйдет, демонстративно поднялись и разошлись по подъездам. Ася поскучала немного, ожидая, что кто-нибудь или будет проходить мимо, направляясь к дому, или выйдет из подъезда, но напрасно. Окончание рабочего дня еще не скоро, а торчать тут до вечера особого желания не возникает. Лучше она вернется позже.

Ася уже поднялась и направилась восвояси, как услышала негромкий стук в окно. Она оглянулась и увидела в окне первого этажа старушку. Та махала ей рукой, приглашая зайти. Дважды Асю звать не пришлось.

Через пять минут она уже сидела на кухне за столом с крайне любопытной бабулькой, которая, похоже, предав соседское единство ради свеженькой информации, решилась выпытать у Аси все, что та знала, а также собираясь добровольно освободиться от тех знаний, которыми обладала сама.

– Пей чай, раз с дороги. Через открытую форточку слышала, как ты спрашивала про Марку. Пей и рассказывай: зачем пришла?

Значит, старушка совсем не из той компании. Потому и пригласила Асю.

– И не ври, что ты Маркина подруга. Отродясь у нее подруг не было. А как подросла малость, тут уж не до подруг было: сразу на мужиков перекинулась. Ты кто будешь-то?

– Журналист. Приехала из столицы.

– Да ну! И документы у тебя имеются?

Ася показала удостоверение, паспорт, и только после этого старушка немного расслабилась.

– Вот и хорошо, что ты приехала. А меня Зоя Никитична зовут. Очень приятно. Все расскажу, что знаю. Ты про нее, что ли, написать-то хочешь? Ну и жизнь пошла. Сейчас только обо всем плохом в газетах пишут. Даже читать не хочется.

– Вы и сами все понимаете. Разве можно о ней что-то хорошее написать?

– А плохое-то кому нужно?

– Надо же предупредить других людей, чтобы были с ней осторожны.

– Вот это правильно. Чтобы снова кого не отравила.

Ася даже закашлялась, подавившись бабулькиной ватрушкой. Та встала и снисходительно похлопала гостью по спине.

– Да ты так не спеши, медленнее ешь. Мы сейчас поговорим немного, а попозже я тебя нормальной едой накормлю. Уже скоро ужинать пора. Но сначала чай. Без него никуда.

– А кого она отравила?

– Мужа, кого же еще-то? С молодых лет он за Маркой ухаживал, никого к ней не подпускал. И жили они в одном подъезде, только на разных этажах. Хорошо жили, дружно. Пока Марке вожжа под хвост не попала. И тогда эта дурища решила во что бы то ни стало перебраться в столицу. Виктор, конечно, заартачился. У него здесь свой бизнес был. Очень хороший. Виктор-то прекрасный автомеханик оказался, вот и открыл мастерскую по ремонту машин. Мастер был редкий, а потому от клиентов отбою не было. И как хорошо они зажили! Она ведь тоже работала не абы где, а начальницей отдела в банке. Значит, тоже хорошие деньги получала. Только вот… – замялась старушка.

– Что вы хотели сказать, Зоя Никитична? Раз уж начали рассказывать, выкладывайте все, что знаете. Или при себе хотите что-то оставить? На память, так сказать.

– Да о чем ты говоришь-то? Какая память! Тут не знаешь, как поскорее забыть об этой змеюке. Только мне мало что известно. Слухи одни.

– Так слухи-то на пустом месте не рождаются.

– И то верно… Так вот, когда муж-то у нее помер, все сразу вспомнили странную смерть начальницы отдела, где работала Марка. Ведь Марку-то назначили после ее смерти. Вот все и думают, что это она траванула свою начальницу, чтобы, значит, место для себя хорошее освободить.

– Понятно. Так что с Виктором?

– А то, что не захотел он в Москву перебираться. Сначала она ссоры с ним устраивала, до драк иной раз доходило. Но потом вроде все успокоилось, и зажили они по-прежнему – тихо и спокойно.

– А дети у них были?

– Нет. Марка не хотела. Да и Виктору они, видимо, не очень-то были нужны, потому что он без Марки и света белого не видел. Так вот, стали мы замечать, что здоровье у Виктора начало портиться. То ходил крепкий такой, веселый, а то вдруг сдулся, словно шарик. И румянец куда делся, и при ходьбе прихрамывает. Марка его в больницу положила. Его там на ноги поставили, и вроде бы снова у них все стало по-прежнему. Вот только Виктор очень изменился, какой-то смурной весь стал, в глазах тоска. Я у него как-то спрашиваю: «Витенька, сынок, что с тобой? Никак, плохо себя чувствуешь?» А он мне: «У меня, мать, часто ноги отказывают. И врачи не могут сказать, что это. Одни то говорят, другие – другое талдычут. А никто помочь не может. Сначала ноги словно льдом покрываются, а потом и вовсе кажется, что вот-вот упаду. И тогда в меня такой страх вселяется, что жить не хочется. Голова последнее время постоянно кружится, и одышка замучила, словно у деда какого. Да и спать совсем перестал. Хорошо, что Марийка меня не бросает, такого больного, иначе бы руки на себя наложил». Вот как. Помучился еще недельку да и помер, сердешный. Но сначала, то есть перед смертью-то, ему уж совсем плохо сделалось, и Марка ему даже «Скорую» вызвала. Из больницы его домой в гробу привезли, забальзамированного. Так мы его и похоронили.

– А при чем здесь Марианна?

– Так она же его и отравила.

– Да с чего вы решили, что его кто-то отравил? Врачи-то какой диагноз поставили?

– Смерть от асфиксии, то есть от удушья.

– Я все равно не понимаю. С чего вы взяли, что это именно Марианна отравила Виктора?

– Так это же она кормила его болиголовом. Виктор петрушку очень любил, мог за раз целый пучок съесть. Вот эта зараза ему в петрушку листья болиголова и подкладывала. На вид их почти не отличить. А когда Виктор уже болеть начал, еще и настойку на корне болиголова сделала. И тоже стала ему подливать.

– А вам-то откуда это известно?

– Так Виктор рассказывал. Она от него и не скрывала, чем его поит. Только говорила, что собирается его этим болиголовом на ноги поставить. Всякие заметки, статьи ему подсовывала. Мол, болиголовом лечат то, се, пятое да десятое. И даже рак. Поэтому, если он ее любит, то должен слушаться и принимать настой, который она специально для него приготовила.