– Возьму.

Ася взяла подвернувшийся под руки целлофановый пакетик, лежащий на столе, чтобы не прикасаться к зелью, и попыталась вытащить пузырек из скрюченных пальцев старушки. Но та, видимо, никак не хотела с ним расставаться, поэтому вцепилась в него мертвой хваткой.

– Может, чаек попьем? – спросила Ася.

Цепкие пальцы старушки тут же разжались, и пузырек благополучно перекочевал в сумку Аси. Никитична хлопотала, накрывая на стол, и, казалось, совсем забыла о яде.

– Зоя Никитична, мне очень жаль, но у меня мало времени. Давайте мы попьем с вами чаек в другой раз, хорошо? В мой следующий приезд.

– А ты точно придешь ко мне в гости?

– Обязательно приду, – заверила она старушку. «Если, конечно, ты не умудришься сделать собственную настойку из болиголова». – Кстати, а как вам удалось похитить флакон у Марианны?

– Да у нее их полно было. Она даже не заметила, как я этот утащила. Ты теперь представляешь, скольких уже человек она на тот свет отправила?

– Неужели никто не мог остановить ее?

– Вот ты и попробуй. Может, у тебя получится. Ты думаешь, я хотела отравить тебя, когда подлила настойки? Совсем нет. Просто как представила, что она примется за тебя, лишь только почувствует опасность, то решила, что маленькая толика яду тебе даже принесет пользу. Организм уже так бурно не станет реагировать на болиголов.

«Значит, ты меня чуть не отравила от жалости? А если бы у тебя рука дрогнула и ты плеснула больше?!»

– Ты себе даже не представляешь, какая она коварная. И всегда выходит сухой из воды. Так что имей это в виду. И береги себя. Хотя вижу, что как раз это тебе удается плохо.

Ася вышла из подъезда, распрощалась со старушками и на еле гнущихся от пережитого страха ногах поплелась в гостиницу. И только в самолете, когда волнения остались позади, она позволила себе расслабиться и уснуть.

– Асенька! – всплеснула руками мать. – Да на тебе же лица нет!

– Вот сейчас полежу немного в теплой ванне и верну его. А пока покорми меня, иначе я и до ванны не доберусь.

Ася с небывалым аппетитом уплетала голубцы, осматривая просторную и уютную кухню-столовую, и думала о том, что больше никогда и никуда отсюда не уедет. Хватит с нее сомнительных приключений, угрожающих не только рассудку, но и жизни. Все, теперь Асю и с места не сдвинуть.

И дернул же ее нечистый устроиться на работу журналистом! А «нечистый» – это кто, Зацепин, что ли? Притворившись, что вопрос этот исключительно риторический, Ася сделала вывод: с самодеятельностью пора кончать.

– Асенька, я подозреваю, что эта поездка связана с твоей работой, – словно читала ее мысли мать. – Чует мое сердце, что она тебя до добра не доведет. Я потребую от Зацепина, чтобы он больше никуда тебя из Москвы не отсылал.

– Не говори глупости, – сказала Ася и грустно подумала: «Как будто я и здесь на свою голову не найду приключений». – При чем здесь работа? Я просто съездила с другом в Санкт-Петербург. И ты об этом прекрасно знаешь, потому что я тебя предупреждала.

– А почему бы тебе не пригласить этого друга в гости и не познакомить его со мной?

– Потому что время еще не пришло. Я не тороплюсь пока записывать его в мои женихи. Мы лишь присматриваемся друг к другу.

– Тогда почему ты так ужасно выглядишь?

– В дороге чем-то отравилась.

– Может, тебе обратиться к врачу?

– Непременно, как только в этом появится необходимость. Все! Больше никаких вопросов. Я устала и хочу спать.

Лежа в пенной душистой воде и радуясь, что она снова дома, Ася даже задремала. Проснулась от стука в дверь.

– Асенька, ты там не уснула случайно?

Остаток вечера и ночь она провела в постели и спала так крепко, как никогда. Во сне видела Ростоцкого, признающегося ей в любви и предлагающего стать его женой. Они лежали после купания на теплом золотом песке морского побережья и не сводили друг с друга влюбленных взоров. Она любовалась его крепким загорелым телом с прилипшими к коже песчинками и чувствовала себя такой счастливой, что даже дух захватывало. На берег набегали пенистые волны, в вышине светило ласковое солнце, слышался шелест листьев пальм, хрустально-чистый воздух источал эфирные целебные ароматы моря. Рай, в котором хотелось остаться навсегда.

Ася проснулась бодрой и счастливой. «Вот, оказывается, как нужно жить, – думала она, не открывая глаз и до мельчайших подробностей вспоминая чудесный сон. – Нет, Ростоцкий, теперь ты от меня никуда не денешься. Потому что сон этот – вещий! А против вещего сна даже ты бессилен. Значит, так судьбе угодно, чтобы мы были вместе. Ах, Ростоцкий, если бы и ты видел этот прекрасный сон, то даже не сомневался, что любишь меня и хочешь навсегда остаться со мной. Как же сильно я тебя люблю, ты даже и представить себе не можешь! А если не можешь… то я сама тебе об этом расскажу. Непременно. Вот только с духом соберусь. И ты женишься на мне как миленький. Иначе просто и быть не может».

Как хорошо, что она отважилась съездить в Энск. Это же какую улику она подарит Ростоцкому! Ну не может такого быть, чтобы он не оценил ее стараний. Конечно, оценит и уже по-другому взглянет на Асю… А нужно ли ей, чтобы он смотрел на нее как на источник информации? Как на боевую подругу, наконец? Нет, это ей как-то не очень нравится. Подруга – она и есть подруга. Ася также не информатор, с которым ни в коем случае не должно быть никаких близких отношений.

В таком случае, если она хочет выйти за Ростоцкого замуж и родить ему детей, то есть просто быть женой, придется забросить всю эту откровенную отсебятину с беготней за преступниками и зажить нормальной жизнью. Да и Ростоцкому вряд ли нужна жена-ищейка. Ему достаточно на работе и своей головной боли.

Ася даже представила: вот приходит он домой с желанием расслабиться, отдохнуть в кругу семьи, а за накрытым к ужину столом не жена сидит, а сыщик, готовый вывалить на голову Ростоцкого дополнительные проблемы. Какая уж тут семейная жизнь? И никакие оправдания, что она только помогает мужу, а не мешает ему, не пойдут в расчет, потому что семья для мужика – его крепость, убежище, надежный тыл. И партизанские вылазки жены, сующей любопытный нос во все дырки, а особенно в преступный мир, ему совсем не нужны.

Более доступно, чем Ася сама себя, ее еще никто не убеждал. Стало быть, как только она завершит это дело с отцом – ну и попутными другими, конечно, которые странным образом присоседились к ее расследованию, – Ася оставит эти глупости и выйдет замуж за Ростоцкого.

А если он ее не позовет, замуж-то?.. Тогда она сама предложит ему стать ее мужем. Кто сказал, что так не может быть? Даже законы со временем меняются. А уж традиции – если учесть, например, что женщин на планете больше, чем мужчин, – и вовсе должны время от времени меняться с поправкой на возникающие порой непредвиденные обстоятельства.

Гибче надо быть, чтобы не упустить своего счастья, гибче! Вон как береза, которая гнется, чтобы не сломаться. И никакие ураганы ей не страшны. Сначала она гнется, но потом всегда выпрямляется и продолжает стоять как ни в чем не бывало. Главное, пригибаться, а не прогибаться. И тогда ты на коне… А конь-то здесь при чем? Просто пришелся к слову.