Катя пристально посмотрела на нее:

– Нет никакого безразличия, и досады тоже нет. Это любовь, только обиженная и уязвленная, – и коснулась ее руки.

Галка хотела отдернуть свою руку, но прикосновение Кати было таким теплым и заботливым, что она едва не закричала: «Помоги мне, Катя! Мне так тяжело! Сделай что-нибудь!»

Но вместо этого она тихо произнесла:

– Может, ты и права, но уже слишком поздно.

– Поздно? – удивилась Катя. – Ты же сама говорила – поздно бывает только на кладбище. Знаешь, я бы нашла его и поговорила, как со старым другом. После этого тебе станет легче.

Галка ничего не ответила. Некоторое время они молча пили кофе, а потом Катя посмотрела на часы:

– Ой, мне уже пора, а то Инна Васильевна, наверное, одурела от моих спиногрызов.

– Нет, она их обожает.

– Она замечательная. Жаль, что Вадима по амнистии не выпустили. Я так хочу, чтобы он был на нашей свадьбе!

– А когда свадьба?

– Это пока большой секрет, – заговорщически произносит Катя, – никому не говори, хорошо?

– Хорошо.

– Мы планируем подать заявление сразу после Нового года.

– Вот здорово! Вадим как раз вернется где-то в начале февраля.

– Тогда все здорово складывается! – Катя снова смотрит на часы. – Ой, времени в обрез.

Берет бутерброд с сыром и быстро с ним расправляется.

– Все, я побежала. Спасибо, очень вкусно.

Выходит из-за стола. Останавливается. Взгляд спокойный.

– Спасибо тебе за все. Спасибо… Вы очень хорошие люди. Вы моя награда. И Андрюша… Ты знаешь, когда я увидела его, то поняла, что это он, тот, кого я искала. Я не знаю, как это получается, но такого я не чувствовала ни к Саше, ни к Толе, – на ее губах появилась едва заметная мечтательная и немного грустная улыбка, – все так и стоит перед глазами: он заходит в наш магазин, говорит, что ему нужен свитер. Я помогаю ему выбирать и больше всего боюсь, что он заметит мое волнение. Позже он признался, что больше всего боялся, что я замечу, как он волнуется, – она коротко засмеялась…

Прощаясь, Галка обнимает ее и чувствует, как душу заполняет что-то нежное, теплое и необъяснимое, то, что витает в воздухе, но поймать его невозможно. А когда думаешь о нем, то душа не болит. Нет, не болит, а сразу начинает кровоточить…

* * *

Письмо от Вадима о том, что он вернется к Новому году, взбудоражило всю семью и единственное, о чем все думали, – как его встретить. Зина взяла на себя детей, а Инна заметалась по магазинам, как угорелая, в поисках особо вкусненького. Надо сказать, посещая Вадима в тюрьме, она покупала такие дорогие деликатесы, что Галку, погашающую долг, оторопь брала, но матери она ничего не говорила. А Вадим не молчал.

– Инночка, вам сейчас тяжело, не нужно все это покупать, это же так дорого, – негодовал он, шаря голодными глазами по заполненным до краев пластиковым тарелкам и сглатывая слюну.

– Для тебя мне ничего не жалко! – вспыхивала Инна, в глубине души понимая, что можно было уложиться в сумму меньшую раз в пять, но разве любящему сердцу прикажешь?

Потом она еще долго чувствовала свою вину, сквозь слезы говорила, что была неправа, что слишком много денег потратила, жалела Галку. Галя ее обнимала, утешала. Но никакие слезы и жалость не превратишь в хрустящую купюру, и Галка это знала как никто в семье. Слава богу, еще в августе, накануне дня рождения, она отдала последние сто пятьдесят долларов и облегченно вздохнула. Катя об этом долге ничего не знала, да и не нужно – все это осталось в прошлом, дверь в него закрыта на замок, а ключ выбросили. Галка устроила себе короткую финансовую передышку и делала небольшие подарки детям. Они придут в гости, а она им:

– Ночью домовой бродил по квартире, посудой гремел, веник трогал. А ну, сходите к венику, может, он вам что-то оставил?

И Тимоша, и Настя бегом к венику, а там денежка. Они тут же к маме:

– Мама, смотри! Это домовой принес!

И отдают деньги Кате. А по дороге домой заходят в магазин и что-то покупают, а потом Галке звонят.

– Мы купили такие класивые фламастелы!

Галка счастлива. И ее неудачливая, быстро бегущая жизнь устаканивается, и все у нее хорошо, даже замечательно. У нее действительно все хорошо – утренник в школе сначала у Настюши, потом у Тимоши. У Андрея и Кати тоже все хорошо. Катюша устроилась работать в ближайший супермаркет, зарплату получает официальную, и еще в конверте. Плохо, что Галка ее теперь почти не видит.

За четыре дня до Нового года Инна, Зина и Галя встречали Вадика. Андрей не поехал. И на ужин прийти отказался.

– Тогда ждем вас завтра, – пригласила Инна.

– Завтра Катя работает. Давай созвонимся, – услышала она суровый голос сына и больше не настаивала.

– Передай Кате привет, – сказала она и выключила телефон.

– Что, не хочет? – Зина стояла в дверях комнаты.

– Да.

– А ты не трогай его. Я бы на его месте тоже не смогла. Дай ему время.

Сумбурный был день – сначала накормили и напоили Вадика чаем, потом Инна купала его в пене с какими-то особыми маслами для мужчин. Зина с Галкой сервировали стол, а когда смех в ванной внезапно прекратился, Зина включила телевизор и загремела тарелками. Потом был поздний обед, и они наперебой рассказывали, как жили, стараясь не смотреть на темные круги под глазами Вадика, на его впалые щеки и на болтающийся вокруг шеи воротничок новой рубашки, которую Инна купила полгода назад. Вадим принес коричневый пакет, развернул оберточную бумагу.

– А как Андрей? – спросил он, выкладывая на стол письма и фотографии.

– Все хорошо, – ответила Инна.

– Когда они придут?

– Обещали завтра.

– У Кати хорошие глаза, она похожа на тебя, Галка, – он прищурился на фото Андрея с Катей, детьми и кошкой Лизкой, а потом на Галку.

– Она хорошая женщина, – сказала Инна.

– Вот и славно, – и все радостно засмеялись.

На следующий день повалили те, кто не перестал быть друзьями, и с утра до поздней ночи Галя крутилась около гостей, время от времени вспоминая, что Андрей и Катя не пришли и не позвонили. Может, с мамой говорили, думала она и снова вертелась, а уже когда решила позвонить, то было поздно – часы показывали почти одиннадцать. Ничего, завтра Катя выходная и они точно придут.

Утром мама и Вадим засобирались на базар за елкой. Погода стояла морозная, столбик термометра за окном опустился ниже минус двенадцати, и они бестолково толклись в кухне. То и дело выглядывая в окно, Вадим ежился и потирал руки, хотя в квартире было тепло, если не сказать жарко – Галя ходила в шортах и футболке.

– Я сыт морозами по горло, – сказал он, – давай, милая, направим свои стопы за этим мохнатым деревом завтра. И давай детишек возьмем, а потом елку вместе нарядим. Как тебе такое предложение?