– Я понимаю, всем это кажется странным, но мы другие, мы совсем другие.

– Я знаю, – Катя кивает, – ваша семья удивительная, и вы такие открытые!

О! Мы совсем не открытые.

Галка направляется в кухню, включает чайник, опирается на край стола.

– Ты чего? – слышит она и не оборачивается: не хочет, чтобы Катя видела ее слезы.

Поворачивается к холодильнику, прячется за его дверью, быстрым движением руки проводит по щекам:

– Ты с чем будешь бутерброды?

– С чем угодно.

Галка берет сыр, помидоры, все это кладет на стол.

– Галя, я чем-то расстроила тебя? – слышит она встревоженный голос Кати.

– Нет, что ты! – как можно бодрее восклицает Галя. – Нет… – она мотает головой, а непокорные слезы стекают по щекам, до краев наполняют сердце.

Еще мгновение, и она захлебнется, задохнется от горя, от нестерпимой муки, терзающей душу, и тут приходит неожиданное спасение – синие глаза-озера, наполненные состраданием, таких она еще не видела, нет… и… о чудо! Теплые руки гладят ее по голове, будто она маленькая девочка.

– Поплачь, иногда это очень нужно – поплакать.

Ей ничего не остается, кроме как уткнуться в Катино плечо и рассказать…

…В середине июля Галка приехала в министерство, бухгалтерский отчет привезла. Поселилась, как обычно, в уютной гостинице в центре Киева, в ней два года как сделали «евроремонт». Она собиралась спать, когда в дверь постучали. Накинула халат, открыла, а на пороге тот самый мужчина в темно-сером костюме, она видела его во время завтрака, и он запал ей в душу. Как-то сразу. Так бывает. Что привлекло в нем? Все. Пару секунд они смотрели друг на друга, но этого было достаточно, чтобы Галка едва сознание не потеряла. Это не преувеличение, так оно и было – от затылка вниз по позвоночнику будто горячая волна пробежала и так хлестанула по копчику, что Галке захотелось тут же, не медля, утащить его в свой номер. Не за руку взять, а зубами за шею и утащить…

– Простите, что беспокою, но мне нужна ваша помощь.

От его голоса у Галки дух перехватило – низкий, бархатный, хрипловатый. Откровенно любуясь его белоснежными зубами, еле выговорила «Слушаю вас»: в горле пересохло.

– Помощь не совсем обычная… Понимаете, в моем номере девушка…

Галка медленно втянула носом воздух – спокойно… Спокойно.

– Понимаю, и что? – Она скрещивает руки на груди.

– А то, что я прошу ее уйти, а она не уходит, – отвечает он тоном обиженного ребенка.

– Куда не уходит? – если честно, Галка плохо понимает, о чем речь.

– Из номера.

Ах, из номера!

– Это не ко мне! – Галка быстро закрывает дверь, но он упирается в нее обеими руками.

– Прошу вас, не закрывайте! – его глаза очень близко. И очень близко его смуглое лицо.

Она отпускает дверь. Она не понимает, что с нею – такого еще не было. Никогда.

Какой-то незнакомец имеет над ней власть, черт возьми, и власть эта парализует ее волю!

– Да что вы себе позволяете?! – ее голос неуверенный, дрожащий.

– Прошу вас, помогите мне, – в его голосе мольба.

– Послушайте… – Галя кривится, она недовольна собой, очень недовольна.

Способная контролировать себя временами даже во сне, она вдруг оказывается во власти незнакомого кобеля! Этот кобель стоит на пороге ее номера… Нет, он уже вошел в номер и просит прогнать из его постели какую-то девку!

– Юрий, – говорит он, наступая на Галку.

– Что? – она отступает вглубь номера.

– Простите, я не назвал своего имени, – он поправляет галстук. – Юрий Шагрей, строитель, в Киеве по делам.

Его слова привели ее в чувство.

– Хорошие у вас дела! – с сарказмом прошипела она и смерила его нарочито презрительным взглядом.

И тут же невольно улыбнулась – уж очень просительной и красноречивой была его поза, говорящая «От вас зависит моя жизнь!».

Галя довольно резко одернула полы махрового халата:

– Галина Франко, бухгалтер. И чем же я могу вам помочь? – ее губы растягивались в улыбке, и она тщетно пыталась придать ей надменное выражение.

– Прошу вас, придите в мой номер и скажите, что вы моя жена. Устройте скандал или что-то в этом роде. Можете ударить меня, только прогоните ее. Иначе я пропал, честное слово!

– Пропали?

– Да! Сейчас приедет мой отец, а я не хочу, чтобы он все это видел.

– Значит, у вас есть жена и вы ей изменяете? – снисходительно поинтересовалась Галка.

– Нет у меня никакой жены! Мне просто надо вытолкать эту девку! – в нетерпении воскликнул он.

– Это нехорошо, – Галка вдруг почувствовала солидарность с незнакомкой, – сначала пригласили, а теперь выталкивать собираетесь, – она посмотрела на непрошеного гостя с нескрываемым презрением. – Я вообще-то спать хочу, мне завтра на работу очень рано. Попросите кого-то другого.

– Нет, я не могу просить кого-то другого. Знаете, когда я увидел вас, я почувствовал, как бы это сказать… родственную душу.

– Что?!

– Родственную душу, даю честное слово.

– Вы не можете давать честное слово!

– Галочка, давайте так, – он молитвенно сложил ладони, – вы потом скажете, что обо мне думаете. А сейчас умоляю: вытолкайте девицу из моего номера! Вы же умная женщина… Хотите, я на коленях… – и он начал опускаться на колени.

– Да прекратите вы этот театр! – закричала Галка. – Ладно! – она рассекла воздух ребром ладони. – Я оденусь и приду. В каком вы номере?

– В семьсот двадцать третьем. Седьмой этаж, от лифта налево в конец коридора.

– Налево…

– Ну да.

– Хорошо. Ладно, идите, я приду через десять минут.

– Отлично! Десять минут я продержусь.

…Никакой девушки в номере не было, а было шампанское в ведре со льдом, фрукты и коробка шоколадных конфет харьковской фабрики. Они из одного города.

Она ушла утром. До трех часов была в министерстве, а потом сломя голову неслась в гостиницу, поспать хоть немного: вчерашние незнакомцы договорились снова встретиться вечером. Нет, неправильно – они договорились снова быть вместе. Уснуть Галке так и не удалось – тело била крупная дрожь. Приняла ванну, но теплая вода не смысла вожделение.

Он пришел в начале шестого. Он набросился на нее с порога. Нет, неправильно – они набросились друг на друга. Что это было? Это был танец… Страстный, ароматный, под музыку, что слышали лишь они. В десять пара спустилась в ресторан. Юра торопил официанта. Пожирал свою спутницу взглядом. Казалось, и она готова наброситься на него прямо здесь. Разговаривали тихо. Все время держались за руки. Разняли руки, чтобы наконец поесть. Вино принесли слишком поздно – они уже были опьянены друг другом. Или отравлены…