Варвара Семеновна и кот недоверчиво смотрели на Наташку. И я поняла, что женщина сделает все с точностью до наоборот. Подпишет отказ от наследства лидерше гонки за право его получения. И не успела я об этом подумать, как Андрей, схваченный за шиворот загребущей рукой, лихо отлетел от калитки, а перед нашими изумленными глазами предстала кареглазая красавица с крашеными белыми волосами, одетая в голубой льняной костюм с вышивкой. Следом за ней степенно вошел молодой человек в бежевых брюках и белой рубашке с короткими рукавами. Украшавший его шею галстук съехал немного на сторону.

– О! Нотариус! – ткнула в него пальцем Наташка, и он с достоинством кивнул головой. Едва не расшаркался. – А вы – бывшая первая жена покойного Арефьева. Ну что я вам говорила? – с торжеством в голосе вопросила подруга у Варвары Семеновны.

Вместо нее ответил кот. Отчаянно фыркнув, он спрыгнул с колен хозяйки и исчез в кустах черной смородины.

– Вторая! – резко поправила дама. – Вторая и самая любимая. Арефьева Карина Михайловна. Мама, кто эти люди?

Я поняла, что, если сейчас не вмешаюсь, будет плохо. И распрямила плечи, собираясь отчаянно врать, причем без запинки:

– Мы представители органов опеки и попечительства. Андрей Иванович! Принесите, пожалуйста, мою сумку, там удостоверение.

Андрей, успевший вернуться и подпереть забор у калитки, сказал: «Сей момент», но даже не тронулся с места, плохо понимая, что происходит.

– Впрочем, можете не приносить. Встретимся в нотариальной конторе, либо чуть позднее – в суде. Ставлю вас в известность, господа, что на все имущество, ранее принадлежавшее покойному Арефьеву Игорю Леонидовичу, будет наложен арест. Наследниками первой очереди по закону является не только мать покойного, но и его несовершеннолетний ребенок. Так что все сделки, совершенные с данным имуществом посторонними лицами, будут признаны незаконными. Кроме того, обращаю ваше внимание на то, что сознание матери покойного в настоящее время по понятным обстоятельствам находится в болезненно измененном состоянии, что официально подтверждается медицинским заключением. Все подписанные женщиной документы могут быть оспорены нами в суде.

– Только «скорую» проводили, – сокрушенно поддакнула Наташка. Вопреки интонации ее физиономия выражала явный восторг.

Варвара Семеновна готовилась хлопнуться в обморок. Нотариус, бросив короткий взгляд на невменяемую клиентку, вежливо откланялся.

– И попрошу вас освободить квартиру покойного!

Почему-то это требование Наташка бросила вслед именно ему. Затем она развернулась к Карине Михайловне и любезно попросила ее взять на себя приятную миссию, сообщив каждой из двух других бывших жен новость, которую она по праву лидера узнала здесь и уже успела немного пережить. Предполагалось, что это послужит хорошей компенсацией морального вреда ее физическому здоровью.

«Любимая вторая жена» даже не попрощалась. Уходила медленно, недоверчиво оглядываясь. Зря Андрюша поспешно отпрянул от забора, освобождая ей дорогу. Она ни его, ни забор не заметила.

– Вы… сказали про сына Игоря… – заправляя волосы за уши, тихо проронила Варвара Семенова. Слова были похожи на первые крупные капли дождя – посланниц ливня. И я чувствовала, что меня, как мелкую букашку, расплющивает им о землю. Выручила Наташка:

– А вы, Варвара Семеновна, всерьез думаете, что у Игоря в его годы нет где-нибудь на стороне ребенка? Да мы его вам из-под земли достанем!

Если не представителю органов опеки и попечительства, то ясновидящим уж наверняка положено верить. Пожилая женщина ничего не ответила – не хотела расставаться с иллюзией. Действуя в ее интересах, мы подкинули ей пусть призрачную, но надежду, ради которой стоило жить. Мне стало страшно – если эта надежда растает… Жизнь снова потеряет для нее смысл.

Наташка внимательно изучала физиономию Андрея, давно забывшего о необходимости зарабатывать деньги. Не трудно догадаться, ей пришло в голову со временем сделать из него сына покойного Арефьева. Варваре Семеновне официальные документы о родстве ни к чему. Вот только он никак не тянул на несовершеннолетнего. И еще одно неприятное обстоятельство – от наших действий за версту несло мошенничеством.

Простились мы с Варварой Семеновной с твердым убеждением, что видимся не в последний раз, а до момента новой встречи она и копейки никому не уступит. Все для внука. Только не надо доставать его из-под земли. Ему и на земле должно быть комфортно. Но захочет ли этот пока еще мифический внук бескорыстно поверить, что у него есть любящая бабушка? Кажется, мы сотворили что-то страшное…

– Не будем раньше времени морочить себе голову этой задачей, – пробормотала я, пристыженная каменным выражением на лице Андрея, медленно подъезжавшего к участку Серовых.

Честно говоря, я и подумать не могла, что Варвара Семеновна поверит моим речам так же, как нотариус и невестка. Уж мать-то должна быть хорошо осведомлена о личной жизни собственного сына. Такое впечатление, что я ее больше всех остальных обманула. И окончательно убитым голосом предложила Андрею ехать по своим делам. Не стоит нас ждать, неизвестно, сколько времени придется отвоевывать свои сумки. Но он упрямо помотал головой, что означало только одно – раз обещал, подожду.

Наташка выбралась из машины первой и уверенно подошла к знакомой калитке серовского забора. Она оказалась закрытой изнутри. Поискав кнопку звонка, со всей силы на нее надавила. Какое-то время мы ждали, что нам откроют. Как бы не так! Разозлившись, Наташка саданула кулаком по калитке и, выудив из кармана мобильник, позвонила Тимке, ехидно заметив, что наши сумки, которые она просила выставить за пределы участка, скорее всего, украли. Он уверил, что они находятся в полной сохранности, через минуту мы их получим.

Открыл нам Самураец. Забыв ответить на его приветствие, мы изучали его бесстрастную физиономию в поисках порочных следов садизма. Коротко стриженные темные, посеребренные на висках волосы, аккуратная бородка на худощавом лице и ничего не выражающий, но глубокий, как бездонный колодец, взгляд зеленоватых с искрами желтизны глаз. Казалось, он смотрел на нас и одновременно в «никуда». Самурайца нельзя было назвать худым, скорее, просто худощавым. А главное, невозможно было определить его возраст. Наших сумок у него не было.

– Проходите, – сказал он и, не дожидаясь, когда мы вникнем в смысл этого слова, с кошачьей грацией развернулся и легко, казалось, не касаясь босыми ногами мокрой травы, зашагал рядом с бетонными плитками по направлению к дому. Я ойкнула и заторопилась следом, боясь, что самураец растворится в воздухе.

– Андрюша, если мы в ближайшее время не вернемся… – заверещала Наташка, – впрочем, вернемся. Я еще обязательно должна с тобой рассчитаться. – Нагнав меня, подруга тихо поинтересовалась: – Как думаешь, он не обкуренный? Надеюсь, если что, Андрей поможет.

Ответить я не успела. Самураец свернул с дорожки, ведущей к дому, намереваясь обогнуть его справа. Мы прибавили ходу и буквально врезались в проводника. Илья Иванович терпеливо ожидал нашего появления за углом. От неожиданности мы наконец-то с ним поздоровались. Он даже не улыбнулся, просто с достоинством склонил голову и медленно вернул ее в исходное положение. Потом опять повернулся и невесомо зашагал дальше по траве, намеренно игнорируя бетонную дорожку. Несмотря на то что шел он медленно, мы за ним едва успевали. И немудрено. Я постоянно оглядывалась по сторонам, ожидая налета науськанных на нас пчел.