Участок был очень ухоженный. Этот вид придавала ему аккуратно подстриженная трава, которую невозможно было обозвать сорняком. Старые яблони, усыпанные яблоками, пытались перещеголять друг друга краснощеким урожаем. Ульев в поле зрения не наблюдалось. Нечаянно подвернувшись Наташке под ноги и получив сердитое указание прекратить разброд и шатание, я сосредоточилась на плитках садовой дорожки и стала старательно перешагивать их стыки.

Летний домик, в котором обитал Самураец, оказался незавершенным строительством. Наверное, Серов хотел построить сауну или баню, да передумал.

– А может быть, не стоит нам заходить? – притормозила Наташка. – Вынесите наши сумки, передайте горячий привет Тимофею, мы и поедем… Восвояси.

Но Самураец оказался настырным:

– Прошу вас… – заявил он тоном, не допускающим отказ от предложения проследовать с открытой веранды в гостеприимно распахнутую им дверь комнаты. Я собралась с силами и, потеснив подругу, отважно перешагнула порог.

– Тетя Ира! – услышала теплый Тимкин тенорок и расплылась в улыбке до ушей. А как еще можно было отреагировать на его, точно такую же? Юноша сидел в своем моторизованном кресле у окна, и солнце образовало вокруг его головы сияющий нимб. На ногах были немыслимые по такой погоде шерстяные носки.

– Сейчас я вышибу эту «пробку», – поняв, что за порогом ничего страшного не происходит, заявила Наталья, и я, догадавшись, кому именно адресована угроза, вовремя посторонилась, позволив подруге войти более решительно, чем я сама. Можно даже сказать – «влететь». По дороге Наташка прихватила наши спортивные сумки, которые стояли на стуле, и черный пакет, не наш, в котором определенно что-то лежало. Войдя последним, самураец не стал закрывать за собой дверь. Он неслышно прошел мимо нас, похлопал Тимку по плечу, затем задернул легкую оконную занавеску, и нимб вокруг Тимкиной головы исчез.

В комнате имелся минимальный набор мебели: встроенный шкаф, застеленная пледом кровать, два стула (один из них с нашими сумками), маленький низкий столик и тумбочка с небольшим окном в большой мир – телевизором. Справа виднелась еще одна дверь. Был и второй этаж, но лестница на него вела прямо с веранды.

– Располагайтесь. – Самураец легко взял со стула все сумки так, как будто они были невесомыми, и переместил их к выходу. Оба поставленных перед нами стула означали предложение присесть. – Я приготовлю чай. – Самураец вплыл в помещение, находившееся за закрытой дверью, еще до того как Наташка успела выразить протест предложению.

– Ты что, здесь расположился? А почему не дома? – спросила я.

– И зачем бросил нас в аэропорту? – добавила вопрос от себя Наташка.

Тимка погасил улыбку и очень серьезно ответил:

– Не хочется торчать одному в большом пустом доме. Иногда меня по ночам мучают кошмары. И я терпеть не могу Москву и московскую квартиру, куда вы нацелились меня отправить.

– А Георгиновну? Георгиновну тоже не можешь терпеть? – поинтересовалась подруга.

– Предпочитаю не обсуждать личности людей, с которыми проживаю рядом.

– Слушай, я начинаю тебя прощать. – Наташка поерзала на стуле, вытащила из правого кармана брюк мобильник и переложила его в левый карман. – Ты, наверное, в отца пошел. Он тоже не стал обливать грязью твоего Илью Ивановича. Просто озадачил: доставить тебя Георгиновне, и баста!

– Это он вам лично сказал?

Мы с Наташкой переглянулись, и на Тимкиных губах расцвела ехидная усмешка. Я поняла, что врать нельзя, впрочем, и правду сказать невозможно.

– Нет. При личной встрече мы не завоевали его доверия. Просто выполнили просьбу, скажем так, нашего хорошего знакомого, к которому твой отец обратился со своей проблемой.

– А «хорошего знакомого» случайно не Светланой Константиновной зовут?

Наташка переложила мобильник из левого кармана брюк в правый и вопросительно посмотрела на меня:

– Ир, как ты думаешь, что бы сейчас сделал с этим отроком господин Александр Витальевич Курбатов, если бы понял, что его насильно перекрашивают в голубой цвет, обзывая Светланой Константиновной? Разумеется, после того, как проколол шины на «тачке» отрока.

Я даже не задумывалась:

– Страшно сказать! Боюсь, ответно обозвал бы Тимку какой-нибудь Розой Захаровной. Кстати, Тимофей Владимирович, твой папа очень сердился на то, что ты нарушил его приказ по поводу конечной точки вчерашнего путешествия. Объяснятся с ним будешь сам. А ты здесь и ночуешь?

Мне хотелось как можно скорее уйти от неприятной темы.

– Моя комната на втором этаже. Илья Иванович поднимает и спускает меня на руках. Тетя Ира, а в каких отношениях вы со Светланой Константиновной?

И тут влезла Наталья:

– Достал нас со своей Светланой Константиновной! С чего ты вообще взял, что у нас с ней могут быть какие-то отношения? Кроме международных, конечно. Как со всеми народами, так и с ней.

Тимка опять ухмыльнулся. Такое впечатление, словно испытал великое разочарование. Я поняла, что права, он все знает. И спокойно уставилась на него честным, бескомпромиссным и одновременно укоризненным взглядом. Он первый не выдержал и отвел глаза в сторону. Благо повод появился – в обличье Самурайца, тащившего на подносе чай, аромат которого чувствовался даже на расстоянии.

– Это особый чай, – тихо пояснил Тимка. – И мед тоже настоящий. Илья Иванович, я, пожалуй, не буду. Прогуляюсь по саду, а вы, тетя Ира, садитесь поближе к столу.

Поставив поднос, Самураец проследил за тем, как Тимка, ловко управляя креслом с помощью пульта, выкатился из комнаты и, прищурив глаза, прислушался. Убедившись в отсутствии тревожных сигналов извне, свидетельствующих о том, что у юноши все в порядке, спокойно вернулся к подносу, освободив его от чашек и розеточек с медом. Расписанные земляничинами чашки были миниатюрными – на пару глотков.

Наташка, бросив на меня выразительный взгляд, решительно отодвинула свою в сторону. Самураец отошел и уставился в окно. Несмотря на отчаянные кривляния подруги, таким путем предупреждавшей меня об опасности, я осторожно отхлебнула ароматный напиток. Такое впечатление, что вернулась в начало лета. Не долго думая, выпила чай и из Наташкиной чашки. Не пропадать же добру.

– Удивительный вкус! Спасибо за гостеприимство, – сдержанно поблагодарила я. – Нам пора. – И встала. С уверенностью, что если не пробила брешь в самообладании Самурайца, то хотя бы внесла сумятицу в процесс его мышления. Он наверняка спрогнозировал наше поведение по своему разумению и ждал вопросов. Как бы не так!

Наталья тоже встала и смотрела на меня с тревогой. Скорее всего, ждала проявления первых признаков отравления. Но, заметив, что Самураец медленно поворачивается, тут же перевела взгляд на потолок, внимательно рассматривая залетную муху. Я подхватила с пола наши сумки и, попрощавшись, направилась к двери.

– Вы забыли черный пакет.