Я видела, как драконица что-то убедительно шепчет Аодху, что-то пытается ему доказать, видела, как не увенчалась ее попытка взять его за руку; я расслышала только одно слово, произнесенное Аодхом, но понять не могла: причем здесь браслет? А потом заметила браслет на запястье драконицы – не видела его на ней раньше. Или такие есть у всех в этом клане? Надо будет спросить. А после драконица наклонилась к Аодху, попробовала обнять, проявляя поразительную настойчивость, я чуть-чуть подвинулась, чтобы определить: показалось мне, или она пытается поцеловать дракона. Но в этот момент кто-то ударил меня в спину так сильно, что я почти взвыла от боли, а в следующую секунду перед моими глазами заплясала приближающаяся земля.

Послышался треск, пожалуй, удар оказался сильнее, чем я полагала, по спине проползло что-то липкое – страх? Я не думала ни о чем. Просто не успевала. Не могла. Не хотела. Я даже забыла кричать, впрочем, наверное, на крик уже не было времени.

А красиво здесь, хоть и темно.

Так красиво…

Это последнее, что я вижу?

Обернуться бы, перекрутиться, чтобы сказать все, что я не успела. Почему-то мелькнула суматошная мысль, что опять я не увидела танца авантюринового. Что ж…

Что-то крупное навалилось сверху, обняло, и не нужно было оглядываться, чтобы понять, что, а точнее – кто это. Сердце, секунду назад замершее, встрепенулось, потянулось навстречу. Я впервые за длинный полет вдохнула одуряюще вкусный запах костра, жизни, свободы. И вот снова мы на скале. Обнимают меня жадные руки, целуют сумасшедшие губы, кто-то что-то говорит, отдает команды. Все равно. Пусть и здесь я иду против чьих-то приличий. Я целую, обнимаю в ответ, изо всех сил стараюсь не плакать, и дышу, дышу. Я дышу.

– Привет, – уворачиваюсь от поцелуя, мне кажется важным сказать ему, что я жива, кажется важным, чтобы он понял…

– Привет, – хриплый шепот, и одно дыхание на двоих: на минуту, на час, бесконечность.

Он пытается что-то сказать, что-то объяснить… Не сейчас, не позволю, не отпущу, ничего не хочу больше слушать… Постепенно я успокаиваюсь, только немного дрожу, и как клятву, которая свяжет нас, повторяю:

– Привет.

И в ответ получаю не менее сильное обещание:

– Привет.

Он любуется мной, я тону в его взгляде, а потом чей-то громкий крик все-таки зазывает в реальность. Женщина, та, что приходила к Аодху, стоит на плато, вокруг толпятся драконы, а напротив нее лэрд и леди.

– Ты посмела напасть на саинтэ моего сына, – разнесся среди скал тихий голос.

– Нет! Это не я! Я в этом момент говорила с Аодхом! Он подтвердит! Она сама упала! Сама!

Лэрд обернулся ко мне.

– Кто-то толкнул меня в спину, но она в этот момент действительно говорила с Аодхом.

– Вот видите! – взвизгнула драконица. – У меня есть свидетели!

– Вижу, что ты постаралась обеспечить себе алиби, – согласился лэрд. – Но уверен, что девушку сбросили со скалы по твоей просьбе.

Лэрд обвел взглядом драконов, их было значительно меньше, чем у костра, наверное, многие уже разлетелись по пещерам.

– Ты знала, что я легко установлю правду, – снова обернулся к встрепенувшейся женщине, и я заметила, как тухнет в ее глазах надежда. – На что ты рассчитывала? Даже если бы саинтэ моего сына разбилась, – игнорирование рыка Аодха, – а я уверен, что халатность, проявленная им, была в первый и последний раз. Он слишком отвык от теплого приема и подзабыл, как некоторые из вас его любят. Так вот, даже если бы его саинтэ разбилась, ты бы все равно не стала моей невесткой. Разве не это тебе пытался объяснить Блэм, с которым ты пробовала закрутить пять лет назад? Разве не это тебе сказал Харди, на которого ты переключилась после младшего брата? Разве не это тебе по-дружески пыталась внушить Алин? И разве холодность Аодха не говорила тебе об этом?

Женщина осунулась, обмякла, уставилась в землю. Казалось, она не слышит, что обращаются к ней или ей все равно.

– Не пройдет и часа, как я буду знать имя твоего сообщника, – голос лэрда казался пропитанным ледяной водой, – и он предстанет перед ответом вместе с тобой.

Женщина встряхнула роскошными волосами, перекинула их через плечо, любуясь в свете костра, – кто его разжег и когда? – и перевела ненавидящий взгляд на меня.

– У нее даже волосы не белые, – скривилась, – не пойму, что он нашел в ней. Почему она? Она не умеет общаться с лэрдом и леди, не умеет угождать его друзьям, не умеет готовить. Она ничего не знает о драконах. Она – враг. Лэрд, она ведь – наш враг!

– Она – саинтэ моего сына, – отрезал тот. – Ты знаешь, какое наказание тебя ждет. Хочешь, чтобы я сделал это сейчас или подождешь сообщника?

Я вопросительно посмотрела на Аодха. Наказание – это то, что я думаю? Он покачал головой. Не убьют, значит. Ну, что ж, не скажу, что сильно разочарована, но надеюсь, наказание будет серьезным, потому что если ее просто отпустят, я на животе поползу, но достану ее.

Острая боль пронзила плечо, и как я ни пыталась отвлечься на происходящее, получалось плохо. Пелена перед глазами практически застилала все, голова гудела так, словно я все-таки упала и ударилась об острые камни, и при этом нестерпимо чесался лоб. Никогда не уделяла этой части тела столько внимания!

– Лэрд, позволь мы уйдем? – обратился к отцу Аодх.

Помню, я пыталась возразить, бормотала, что со мной все нормально, а потом почувствовала прикосновение мягких подушек и забылась глубоким сном. Проснувшись, долго не могла понять, где нахожусь. На кровати – очевидно, надо мной развивается белый полог, который мешает рассмотреть обстановку. Вспомнила, встрепенулась – я что же, так и спала в одежде? Куда там. Полупрозрачная ткань длинной ночной рубашки вместо майки и джинсов, стопы, понятное дело, без любимых кроссовок. На подушке мой магический светлячок.

Я выдохнула, успокаиваясь, вспоминая. Я в доме лэрда, вернее, в пещере лэрда. Именно к ней мы и подлетели с Аодхом, когда меня попытались убить.

Мне не было страшно, по крайней мере, сейчас, но и вчера, несмотря на мысли о скорой смерти, я была уверена, что Аодх этого не допустит. А если бы он не успел, если бы драконице удалось отвлечь его поцелуем… Не хотелось думать об этом.

– Вот и не думай. – Полог приподнялся, на кровать присел Аодх, убрал вечно мешающую челку с моего лица.

Но мысли назло пустились вскачь, и все повторяли и повторяли: а если бы, если бы все-таки…

– Ты знаешь, что я не слишком люблю повторяться, но я все же напомню тебе. – Он говорил строго, изображая недовольство, что приходится утруждать языки по таким пустякам. – Помнишь, когда ты так легкомысленно хотела уплыть от меня, я сказал тебе, что лучше тебе не пытаться сбежать от меня за грань? Потому что я все равно достану тебя и там?

Да, я помнила. Я тогда хотела связаться с отцом и немного не рассчитала силы…