Мобильный телефон пискнул, Валентин бросил трубку,одновременно нажал кнопку:

– Первый слушает.

– Они приближаются! Сразу на десятке машин!

– Богато живут, – буркнул Валентин. – Поляки?

– Откуда? С их же базы.

Валентин перевел дух:

– Хорошо. Действуй, как договорились.

Через мгновение в черноте мелькнул тонкий огненный след.После долгой паузы далеко-далеко бухнул глухой взрыв, взметнулось пламя,расширилось, словно взрывались бензобаки полицейских машин.

Снова прозвучал мелодичный, такой жалкий среди лязгаавтоматов и стука сапог звоночек. Валентин выждал, рассчитано неспешно захватилтрубку огромной ладонью:

– Ну?

Послышалась торопливая скороговорка на польском, в которойясно слышался английский акцент:

– Не отключайтесь! Пожалуйста, не отключайтесь. Какиеваши требования?

Валентин кашлянул, сказал веско:

– Вы уже знаете, что здесь двадцать два заложника.По-моему, перебор? Мы сейчас одного пристрелим, чтобы вы видели нашусерьезность.

Из мембраны донесся крик:

– Вы не должны! Не должны!.. Скажите ваши требования!

– Скажу, – пообещал Валентин, – нопоторопитесь. Нам понадобится... э-э... самолет. Большой, чтобы поместитьсявсем заложникам. Да-да, всем. Здесь нет больных и беременных... разве что моиребята постараются, га-га-га!..

В дверях стоял с автоматом Сергей, морщился. Бравый десантникне понимает, что говорить надо нарочито грубо. Сразу двух зайцев: видят, что непощадят, и в то же время начинают надеяться, что такого тупого громилу сумеютобыграть.

– Хорошо, хорошо, – закричало из мембраны. –Будет самолет!.. Бензином заправлять?

Валентин зарычал:

– Ты со мной шутки шутить?.. Самолет и пять миллионовдолларов!.. Нет, семь миллионов, пся крев!..

– Согласны! – донеслось из трубки. – Но наэто потребуется время!.. Не торопитесь! Ничего не предпринимайте!..

– Поторопитесь, – прорычал Валентин люто. –Мы не очень-то добрые...

– Все выполним, – заверили в трубке, в голосеговорившего Валентин уловил облегчение. – Только подождите, пока соберутденьги, упакуют, перевяжут, доставят сюда, а сейчас там на шоссе ремонт, надобудет в объезд... Потерпите! Все будет ол-райт...

– Долго терпеть не будем, – прорычалВалентин. – Чтоб быстро, понял?

– Все будет быстро!.. Только позвольте переговорить сзаложниками.

– Это зачем? – гаркнул Валентин. – Чтоб,значится, сказали, что нас только пятеро, а автоматов у нас тоже всего пять?Хрен вам. Обойдетесь.

В трубке заторопились:

– Нет-нет, вы не так поняли! Мы просто хотим убедиться,что там не трупы. Понимаете? И скажем, чтобы там не очень тревожились. Это вамже лучше!

– Да? – Валентин сделал вид, что задумался, потомпосле паузы проворчал с колебанием. – Ну, вообще-то... вы, блин, ежеличего... мы тут такую мину заложили! Никакие ваши минеры не разгадают. Ка-а-акгрохнет, так до самой Америки клочья долетят.

– Нет-нет, – заверили в трубке. – Так вы позволитеодному... мы пришлем врача, позволите пройти к вам и посмотреть заложников?Убедиться в их здоровое.

– А это уж хрен, – отрезал Валентин. – Пустьподойдет к дверям, я его еще за бороду подергаю... вы чтоб старика прислали!..Знаю я, каких медиков пришлете... Оттуда ему всех видно. Кто-нибудь изпленников подойдет к этому... ха-ха!.. врачу, расскажет, что они живы издоровы... пока что.

Он бросил трубку, не обращая внимания, что голос все ещекричал, что-то предлагал, уговаривал, торговался. Там наверняка группааналитиков прослушивает каждое его слово снова и снова, пытается найти ключ винтонациях, тембре, паузах, произношении.

Заложники застыли, стараясь не пропустить ни слова. Валентинскользнул по ним вроде бы безразличным взглядом, повернулся к окну, но передглазами осталась как на цветном снимке вся группка. Сидят в три ряда, впереднем майор, с выправкой, крупная птица, еще один тоже из офицеров, от двоихза версту несет сержантщиной, остальные пятеро явно яйцеголовые спецы. Конечно,спецы не по бабочкам. А если по бабочкам, то по тем, которые могут догнатьсамолет и разнести вдребезги. Семеро женщин, ни одного ребенка. Не успели ещепривезти семьи. А женщины... это не женщины, а тоже либо крутые бойцы, либозасекреченные гражданские.

Все ухоженные, по-американски чистые, Когдапереговариваются, даже если едва-едва приоткрывают рты, видно, как сверкаюткрупные белые зубы. Лица напряженные, потные от страха. Все отводят взгляды,даже украдкой стараясь не смотреть, чтобы не выделиться, чтобы пересидеть домомента выкупа, не привлекая внимания.

Он знал, что должен накручивать в себе злость, долженвыглядеть злым и яростным, ведь на самом деле как можно быть злым к мирнымлюдям, которые просто работают на этой базе по контракту? Он не зол, он толькоделает вид, делает вид...

Но злость росла, настоящая черная злость. Он отводил взор,но едва взгляд падал на этих чистеньких и ухоженных животных, в груди вскипалонечто черное, несправедливое, завистливое. Сейчас весь мир стоит на ушах, всеинформационные службы трезвонят об этих несчастных, президенты, премьеры иканцлеры начинают говорить о том, что нужно освободить заложников любой ценой,во что бы ни стало. Чтобы ни один волос не упал с их голов, мирные люди недолжны пострадать и т.д. и т.п. и пр.

А эти все это прекрасно знают, ждут. Их будут выкупать,торговаться, а если в самом деле не удастся обмануть, то заплатят все доллары,дадут самолет и даже позволят улететь...

Он взял коробочку телефона. На него смотрели украдкой,стараясь оставаться незамеченными.

– Время идет!.. – сказал он громко. – Гдесамолет?

Из мембраны прозвучало испуганное:

– Туда уже поехали!.. Началась заправка топливныхбаков!.. Все будет, только не волнуйтесь!

Валентин прорычал:

– Медленно поворачиваетесь!.. Даю полчаса!.. Потом –отстреливаю. По одному, по два, как моя ноздря решит.

Голос что-то верещал, но палец Валентина уже нажал «NO» иподержал, пока зеленый экран погас вовсе. Похоже, мелькнула хмурая мысль, приследующем сеансе связи начнут усиленно предлагать наркотики.

Ахмед посмотрел на часы, его брови поднялись, сразупосуровевший взгляд обратился на захваченных. В переднем ряду трое мужчин, втом числе рослый военный, который то ли успел натянуть мундир, то ли еще неложился. По обе стороны крупные мужики, широкоплечие и ширококостные. Будь онирусскими, уже обросли бы дурным мясом, распустили бы животы, а так оба все ещев тугом теле, здоровые, как быки, видно, какими тренажерами удержали растущеепузо, какими согнали сало с боков. И чувствуется, что если бы в спины так неупирались ноги женщин, то протиснулись бы к стене, а женщин выставили бы впервый ряд.