Ахмед прошептал:

– Там у них системы слежения... Я просто непредставляю! У них теперь даже нет паролей, пластиковых карт, удостоверений.

– Отпечатки ладони? – шепнул Валентин. – Язнаю, на нашей тоже поставили.

Ахмед отмахнулся:

– Вчерашний день. Теперь сетчатка глаза... Когдаладонь, то просто. Мы в Ольстере шарахнули по голове одного из чинов, протащилипо всем коридорам, его ладонью открывали все двери... Там была база проклятыхангличан, а здесь всего лишь поселок для обслуживающего персонала... Знаем этотперсонал! Шайтан, тут чужой глаз не приложишь. Ладонь всегда одинакова, аглаз... Если человек трусит, то дверь не откроется! Все взвоет так, что кАллаху пойдешь глухим навеки. Но если врубить наши глушители на полную мощь, япродырявлю за три секунды.

Валентин подумал, кивнул:

– Говорят, против умного остережешься, а противрусского оплошаешь.

– Это как? – не понял Ахмед.

– А вот так...

Он медленно, стараясь не выступать под свет прожекторов,вытащил гранатомет. Дмитрий и Ахмед подобрались, изготовили автоматы. Сергей слевого фланга пристроил второй гранатомет на плече, вопросительно оглянулся.

По тут сторону забора, между домами высились сторожевыевышки. Под баскетбольные загримировать не решились, чересчур высоко. Даже еслитам сейчас никого, то аппаратура не спит...

Валентин кивнул, одновременно нажимая на спуск. Его качнуло,ракетный снаряд выбросило со злым шипением рассерженной гадюки. На долю секундыпозже огненный след прочертило от плеча Сергея.

Щелкнуло и зашипело снова: Валентин как робот поворачивался,огненные стрелы прочерчивали тьму, а когда из ствола вырвался последний снаряд,он подхватил запасной гранатомет, выпустил все четыре ракеты с такой скоростью,словно палил из револьвера, выронил с хриплым яростным криком:

– Пора!

Они выметнулись из тьмы в горящее и рушащееся, едва неопередив ракетные снаряды. Из одной полууцелевшей вышки зло и растеряннозастрочил пулемет. Валентин на ходу послал в ту сторону короткую очередь.

Вместо забора остались только пеньки двух столбов, Ахмед встремительном беге широко размахнулся, никто не видел, что вылетело из руки, новпереди грохнуло, завизжали осколки. Дверь здания тряхнуло, она исчезла в тучедыма. Ахмед первым ворвался в темный проем, слышен был короткий лай егоавтомата, затем яростный вопль на безукоризненном английском:

– Всем на пол!.. На пол!.. Кто шелохнется – стреляю!

Звонко зазвенели осколки стекла. Валентин промчался, как похрустящим льдинкам. Коридор повел широким зигзагом. По обе стороны обшитыедорогой кожей двери, все еще тихо, а в конце холла строгий прямоугольник двери.

Удар ногой, прыжок с перекатом, молниеносно ладонью по стенена высоте плеча. Под пальцами щелкнуло, вспыхнуло так, словно ударило по глазамдубиной. На постели из-под роскошного розового одеяла на него дико смотрели дванастолько одинаковых лица, что Валентин сперва принял их хозяев не то загомосеков, не то за лесбиянок.

– Встать! – велел он страшным голосом. – Одноопасное движение – стреляю!

Он прижался к стене, разом охватывая одним взглядом, слишкоммного мебели, слишком много зеркал, все двоится, троится, свет перекатывается,идет со всех сторон.

– Не стреляйте... – прошептал один перехваченнымужасом голосом. – Только не стреляйте!.. Мы встаем...

Он поднялся, белый как хорошо вываренная курица, ещемолодой, с животиком, глаза вытаращены, а рядом с ним встала женщина, короткаястрижка, плоская грудь, такой же животик, длинные ноги.

Ее губы шлепали, всю трясло,

– Радо бога... только не стреляйте!.. Все, чтоугодно!.. Только не стреляйте!..

По коридору прогрохотали сапоги, злой окрик Акбаршаха, чужиеплачущие голоса, и Валентин повел стволом автомата на разбросанную на креслеодежду:

– Одеться. Быстро. Без лишних движений.

Мужчина медленно, не сводя вытаращенных глаз с черного дулаавтомата, слез с постели. Валентин перевел ствол на женщину. Мужчина соблегчением вздохнул и задвигался быстрее. Валентин наблюдал с гадливостью.Любой мужчина, если он мужчина, должен больше пугаться, если угрожают егоженщине. Пусть это не жена и не любовница, но каждая женщина становится твоей,как только ей угрожает опасность, и обретает свободу в тот же миг, когдаопасность уходит.

Их руки тряслись так, что он даже заподозрил, что затягиваютнарочито. Рыкнул люто:

– Одежду в руки... и вперед! В коридор.

Они почти выгибались в спинах, словно он тыкал им вобнаженные спины острым копьем.

В раскрытых дверях зала стоял с автоматом наготове Акбаршах.Черные глаза возбужденно блестели. Не отводя взора от внутренностей зала, чутьшагнул в сторону, мужчина и женщина как привидения проскользнули вовнутрь.Валентин вошел следом, сразу охватил взглядом банкетный зал, роскошный,претензионный, богатый.

На стену словно выплеснули гигантскую кастрюлю роскошногоукраинского борща, который сполз на пол: мужчины и женщины сидели пестрые, ктов чем, розовое мясо выглядит свежесваренным, но без пряностей, американцыберегут здоровье, трое в брюках салатного цвета, зеленый полезен для глаз,женщины такие же трясущиеся и перепуганные, как и мужчины.

Ему даже показалось, что они и стекают по стене, каквыплеснутый на нее борщ, опускаются как можно ниже, горбятся, стараютсявыглядеть как можно незначительнее, не опаснее, недостойными внимания людей савтоматами.

Один, судя по мундиру, майор, а рядом жмутся как овцы двое«технических советников». Бугаи на редкость, квадратные челюсти, широкие, всееще заспанные, но в глубоко сидящих глазках откровенный страх. Это не ногамибить в камерах арестованных, не орать, брызгая слюной и тыкая в лицопистолетом... Двое охранников, этих взяли тепленькими на посту, одеты по форме,только оружие отобрали, оба с лычками сержантов...

Мелодично пропел телефон. Заложники вздрогнули, повернулиголовы. Валентин помедлил, приводя дыхание в норму, неестественно ласковаяуспокаивающая мелодия, напротив, разозлила, берегут нервы, сволочи!

Он резко сорвал трубку:

– Алло!

Перепуганный насмерть голос закричал:

– Что у вас там стряслось?.. Что за грохот?.. У васпожар, что-то взорвалось?.. Высылаем пожарные машины!.. Пострадавшие есть?

Валентин обвел заложников мрачным взглядом:

– Пока нет. Но будут.

– Кто говорит? – закричал голос.

– Командир борцов за свободу, – бросилВалентин. – Вы их ухитряетесь называть террористами. Слушай меня,придурок, внимательно. Пусть твои пожарные не приближаются. Тут само погаснет,если что и загорелось. Или сами погасим... Да заткнись, осел! Только слушай. Унас здесь взрывчатки хватит, чтобы разнести все это здание. Вместе сзаложниками. Понял?