Вечером особняки в переулке бывших женказались еще более одинаковыми от того, что во всех садах горели идентичныефонари. Очевидно, Зарубин приобретал оптом не только «Ламборджини». Дом Ниныстоял темным, и на ее территории не работали лампы. Я потопталась у входнойдвери, на всякий случай постучала и поняла: в доме никого нет, Нина до сих порне вернулась.

Меня охватила тревога. Куда подевалась Нина?Может, с ней приключилась беда? Бывшая жена олигарха носится по дороге, какведьма на помеле. Она небось уже забрала машину из ремонта, вдруг попала ваварию?

Поскучав на крыльце, я вернулась к «Мерседесу»и поехала в сторону Флоридоса.

На Грецию опустился вечер, но, похоже, жизнь вСантири только начинается. По улице течет толпа отдыхающих, работают рестораныи ночные клубы. Даже уличные гадалки не отправились домой, сидят у стен домов,раскидывают на столиках карты. Ну почему мне в голову сразу приходят мысли онесчастьях? Нина теперь свободна, без мужа. Наверняка отправилась поужинать,сейчас пляшет в каком-нибудь клубе и, вполне вероятно, протусуется до утра. Ясовершила ошибку: такую особу, как Зарубина номер шесть, дома надо искать околополудня.

В отличие от яркого Сантири, Флоридос казалсяглубоко спящим. Никаких рекламных огней, шума, гама, веселых лиц и запахашашлыка. Между бунгало тускло светили фонари, и стояла нереальная тишина,нарушаемая цикадами и шорохом моря.

Я хотела войти в свой номер и вдруг услышалавдали громкие голоса и завывание сирен… Через секунду стало понятно, что квилле Эммы спускается «Скорая помощь» или полицейская машина – отблески отяркого маячка, установленного на крыше микроавтобуса, озарили окрестности.

В мгновение ока я впихнула Лео в бунгало икинулась к особняку Поспеловой.

Если, подойдя к дому, вы видите, как несколькомужчин с хмурыми лицами снуют из квартиры на улицу и обратно, то будьтеуверены: произошло несчастье. А если уж в дверном проеме возникает человек,стягивающий с рук резиновые перчатки, а двое парней вывозят из «Скорой»каталку, на которой лежит пока пустой мешок из черного полиэтилена…

– Что случилось? – я кинулась к парню, одетомус серую рубашку.

Тот что-то быстро ответил по-гречески.

– Ноу! – замотала я головой, – спикен раша!Плиз!

Юноша развел руками, и я ринулась внутрьвиллы. Какой-то мужчина с фотоаппаратом на груди попытался остановить меня, ноя ужом вывернулась из его рук. Сомневаюсь, что у греческой и российской полицииочень отличаются правила осмотра места происшествия. Начальство не станетохранять дверь, надо добежать до гостиной, там и обнаружится местный ОлегКуприн.

Интуиция меня не подвела. На большом светломдиване сидел рыжий мужик в темных брюках и светлой сорочке.

Увидав меня, он спросил что-то по-гречески.

– Нет, раша, – замотала я головой. – Или дойч,плиз. Что случилось? Эмма? Ай вонт спикен ту Эмма!

– Вы кто? – вдруг на хорошем русском языкеосведомился полицейский.

– Виола Тараканова, – представилась я, – пишудетективы под псевдонимом Арина Виолова. Где Эмма?

– Зачем она вам? – вопросом на вопрос ответилполицейский.

– Поговорить.

– Это невозможно.

– Поспелова жива?

– Вы волнуетесь за ее безопасность? – гнулсвое страж порядка.

Мое терпение лопнуло.

– Послушайте! Я автор десяти криминальныхроманов…

– Рад за вас.

– И мой муж майор, он служит в Москве вуголовном розыске. Его зовут Олег Куприн, – бойко выложила я свои козыри,предусмотрительно не упомянув о разводе. – Поэтому я хорошо осведомлена ополицейских правилах. Я имею очень важную для Эммы информацию, мне необходимопоговорить с ней.

– Олег Куприн? – неожиданно усмехнулся грек. –Здорово! Как он поживает? Такой же тощий и кудрявый?

– Похоже, вы никогда не встречались с моиммужем, – возразила я. – Он постоянно борется с лишним весом, волос у него наголове практически не осталось, а те, что есть, никак нельзя назвать кудрявыми.

– У вашего мужа имеется родинка на лице? –вдруг спросил полицейский.

– Нет, но есть на шее, ближе к затылку, –растерянно ответила я, – врачи давно советуют ее удалить, но Олег все никак нерешится.

Полицейский встал.

– В России меня звали Романом, – сказал он, –а здесь переиначили в Рамоса. Кстати, я вас видел. Достаточно давно, на днерождения у Вити Малышева. Как только вы вошли в комнату, я сразу подумал: дамапохожа на бабу Олега. Но решил, что это просто совпадение. А уж когда фамилиюназвали… Редкая она у вас.

Я заморгала и вдруг вспомнила: большаякомната, длинный стол, заставленный бутылками и стаканами, а вот закуски оченьмало, она разложена по блюдечкам и вся состоит из гастрономии: сыр, колбаса,шпроты. Никаких салатов, даже нет культового «оливье». Малышев убежденныйженоненавистник, супруги у него нет, постоянной дамы сердца тоже, поэтомуВитькина квартира похожа на мрачную берлогу. А вот гости пришли парами. Мы сКуприным только поженились, и это был наш первый выход в свет в качествесупругов, именно тогда я познакомилась с его коллегами. Ближе к концу праздникапоявились еще двое молодоженов. Мужа я помню смутно, а вот жена – красивая,темноволосая, не по-московски смуглая – врезалась в память. Наверное, я незабыла ее еще и потому, что девушка плохо объяснялась по-русски, и народ сталподшучивать над ней. Говорили что-то вроде: «Рома, не учи ее по-нашенскомубалакать. Начнет – потом не остановишь!»

– Вспомнила? – улыбнулся Роман.

– Да, – подтвердила я. – Вы, кажется, черезполгода после бракосочетания уехали на родину жены. Олег тогда расстроился,говорил, что вы отличный специалист, жаль терять такого.

– Мы в Грецию перебрались, – объяснил Роман, –здесь и осели. Сначала жили на острове, а потом, когда Флоридос превратился вкурорт для русских, начальство меня сюда направило. Может, перейдем на «ты»?Какими судьбами ты здесь?

– Сейчас объясню. Только скажи, что с Эммой?

– Она умерла, – с полицейским спокойствиемзаявил Роман.

– Не может быть! – заорала я.

Толстяк поднял руку.

– Тише, тише. Ты давно дружишь с Поспеловой?

– Нет.