Однажды ему показалось, что он увидел в толпе Грушеньку. Зотов бросился к ней, но это оказалась девушка, похожая на его дочь. Страдающую душу Семена Порфирьевича охватило непереносимое горе.

Встречая знакомых, Зотов спрашивал, не видали ль они его Грушеньку и жену Калерию Федоровну, но неизменно получал один и тот же ответ:

– Нет, не видали.

Однако вскоре нашелся свидетель, который рассказал, что заметил у входа в галерею Калерию Федоровну, при ней находилась Грушенька, но он потерял их из виду, когда рядом упала горящая балка.

Оглушенный таким известием, Семен Порфирьевич вернулся на пепелище, где пожарники и холод делали свое дело. Сильная струя, выброшенная пожарным насосом, сшибла его с ног, но он не обратил на это никакого внимания, продолжая искать останки жены и дочери на руинах сгоревшего здания.

Семен Порфирьевич Зотов до утра бродил среди обугленных балок и выпавших кирпичей после того, как пожарные окончательно залили огонь водой.

Наконец в глубине развалин несчастный отец увидел скорчившийся обугленный труп. По какой-то страшной случайности нетронутой осталась только попавшая в воду рука, на которой был браслет Грушеньки.

Зотов рухнул возле скорбных останков дочери на колени и заорал страшным, животным голосом.

Уже до обеда конкурсная коллекция была полностью готова. Надежда в последний раз все осмотрела, проследила за тем, чтобы вешалки с платьями погрузили в фургон. Напутствуя Ираиду Самсоновну, которая сопровождала коллекцию, она сказала:

– Смотри там поаккуратнее.

Ираида Самсоновна ответила:

– Мое дело сдать – и сразу обратно.

Надежда проводила фургон и вернулась в гостиную. Дождавшись, когда выйдет Виктория, она открыла створку шкафа, достала Кузнецовскую чашку и переставила оставшиеся четыре так, чтобы не было заметно ее отсутствия.

Спустя пятнадцать минут из своего кабинета она позвонила Виктории и попросила принести ей кофе.

Виктория принесла, и Надежда перелила его в Кузнецовскую чашку, потом открыла окно и выплеснула кофе на улицу. Обдула чашку феном и оставила досыхать на подоконнике.

Ираида Самсоновна вернулась в ателье недовольная. Ей очень не понравилась организация конкурса. По ее словам, коллекцию встретил какой-то непонятный человек. Ираида Самсоновна даже отказалась ее отдавать, но ей выписали квитанцию.

– Хорошо бы тебе самой съездить в администрацию конкурса и убедиться, что там все в порядке.

Надежду позабавила подозрительность матери, но она все же поехала туда, предполагая, что обернется задолго до конца рабочего дня и не пропустит ни одной примерки.

Конкурсный штаб располагался в крупном выставочном центре. Уже на подъезде к нему Надежда встретила рекламные щиты, оповещающие о начале конкурса.

Припарковавшись на платной стоянке, она отыскала ответственного администратора и представилась ей:

– Надежда Раух, участница конкурса. Хочу с вами познакомиться и убедиться в том, что моя коллекция размещена в хороших условиях.

Администратор посмотрела на нее удивленным взглядом и ответила:

– В наших списках такой участницы нет.

– Две недели назад я заполнила и подала все документы, – уверенно заявила Надежда.

– Повторяю вам, у нас такой участницы нет! – Женщина собралась уйти, однако Надежда схватила ее за руку:

– Подождите!

– Что вы делаете? Я вызову охрану!

– Дайте мне объясниться.

– У вас есть ровно одна минута.

– Два часа назад моя мать привезла сюда две стойки с конкурсными образцами.

– Сомневаюсь, что у вас их кто-то принял. Вас нет в списках участников. Неужели непонятно?

Надежда протянула квитанцию:

– Вот подтверждение.

Администратор покосилась на бумажку и сморщила нос:

– Филькина грамота!

– Я вызову полицию.

– Вызывайте. Я вашей коллекции не видела и знать вас не знаю.

– Пожалуйста, помогите мне разобраться, – умоляющим тоном проговорила Надежда. – Мы так усердно работали – торопились закончить коллекцию к сегодняшнему дню.

– По условиям конкурса коллекции мы принимаем до послезавтра, – уточнила администратор. – Послезавтра заканчиваются примерки на манекенщиц.

– Ничего не понимаю. Мне кажется, здесь происходят странные вещи.

– Когда, вы говорите, приезжала ваша мать? – спросила администратор.

– Два часа назад.

– Примерно в это же время в хранилище поступила коллекция другого дизайнера, – администратор заглянула в листок, который держала в руках. – Ее имя – Алена Козырева.

– Козырева? – Надежда изменилась в лице. – Подождите… Где эта коллекция?

– Ну, знаете… – Администратор пожала плечами.

– Это в ваших интересах, – с нажимом проговорила Надежда. – В противном случае завтра все информационные телеканалы расскажут, что на конкурсе модельеров орудуют мошенники. На одном из них я сообщила, что участвую в конкурсе.

– Чего вы хотите?

– Покажите мне коллекцию Козыревой.

– Идемте!

Они прошли мимо демонстрационного подиума, потом, зайдя за кулисы, проследовали по извилистым коридорам вспомогательного блока. Администратор открыла дверь с табличкой «Алена Козырева» и спросила:

– Можно?

В ответ раздался женский голос:

– Входите!

Они вошли в комнату, где стояли стойки с одеждой. За столом сидели две женщины и пришивали к платьям ярлыки.

Надежда кинулась к стойке.

– Но это моя коллекция! – Она взяла плечики с шелковым платьем и показала администратору вышитый ярлычок с надписью: «Ателье Надежда Раух». – Видите?!

Администратор выхватила платье из рук сидящей за столом портнихи и, глянув на изнанку горловины, вскричала:

– Они перешивают ярлыки! – Выйдя в коридор, администратор прокричала: – Позовите охрану!

В ходе разбирательств портнихи сообщили полицейскому, что работают у модельера Алены Козыревой, и это она приказала заменить ярлыки.

Надежда написала заявление о краже коллекции и в тот момент, когда поставила роспись и дату, в кабинет администратора вошел Сергей Аполлинарьевич Козырев. Он удивился:

– Надежда Алексеевна, вы здесь зачем?

– Гражданка Раух утверждает, что у нее украли конкурсную коллекцию платьев, – пояснил полицейский. – Она и администратор конкурса установили: в одной из комнат ярлыки «Ателье Надежды Раух» поменяли на ярлыки «Алена Козырева».