Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Я не могла сообразить – кто этот человек и почему я стою перед ним. Может быть, это какой-то розыгрыш? Ну, скажем, продюсеры «Избранницы» решили устроить розыгрыш на камеру… Но, оглянувшись назад и окинув взглядом углы лестничной площадки и коридора, я не увидела никаких камер.
На самом деле, если это не было розыгрышем, не было ли это еще хуже? Если это была просто настоящая жизнь, в которой я действительно стояла перед дверью чужой квартиры в чужом городе в два часа ночи, без телефона и денег, зато с чемоданом, полным бикини и вечерних платьев?
– Привет, – сказал человек.
– Брэндон? – выговорила я, и он словно вошел в фокус, как будто я только сейчас смогла увидеть, что это действительно был Брэндон, или, наверное, Брэндон, или даже двойник Брэндона. Но без света прожекторов, без ослепительной улыбки и без костюма он выглядел в меньшей степени как Брэндон и в большей – как просто какой-то мужчина.
Он сделал шаг в сторону, без единого слова впустил меня в квартиру, потом плюхнулся на диван. Плеснул виски в банку с арахисовым маслом, перемешал, а потом слизнул смесь с ножа.
Дверь за мной закрылась. Внутри у меня нарастало неприятное ощущение желтой розы. Я снова осмотрелась по сторонам, ища камеры.
– Я очень хотела поскорее увидеть тебя.
– Твой телефон и другие твои вещи вон там, – сообщил он, мотнув головой назад, чтобы обозначить столик позади него.
Коробка была наполнена вещами, которые забрала у меня Хана: мои семейные фотографии, мой бумажник, мои любовные романы. Мой телефон тоже был там, по-прежнему в коме. Мне хотелось заплакать. Я взяла его в руки, чувствуя знакомую, успокаивающую тяжесть.
Позади меня Брэндон отстреливал противников на экране телевизора, и кровь брызгала в разные стороны.
Я спросила:
– Брэндон, что-то не так?
И он такой ответил:
– Я смотрел это долбаное шоу. Вот что не так.
Я никогда раньше не слышала, чтобы он ругался. Он никогда раньше не говорил со мной, не глядя на меня. Он никогда раньше в моем присутствии не носил спортивные штаны. Он никогда не отвлекался на видеоигры. Я попыталась сгладить неловкость и сказала:
– Я его еще не видела.
– Да, но ты жила в нем, верно? – отозвался он. – Как будто ты буквально на самом деле была внутри.
Я моргнула, глядя ему в затылок. Его персонаж на экране погибал супердраматически. Брэндон громко, раздраженно фыркнул и отбросил контроллер, затем повернулся и посмотрел на меня.
Может быть, это злой близнец Брэндона? Может быть, настоящий Брэндон выпрыгнет из шкафа, возьмет меня на руки, унесет в свою настоящую квартиру и будет заниматься со мной любовью на мягком ворсистом покрывале?
– Хана сказала мне… – начала я. В горле у меня пересохло.
– Если б Хана сказала тебе спрыгнуть с моста, ты бы спрыгнула? – спросил он.
– Мы прыгали, – напомнила я. – На свидании, когда летали на вертолете.
– Я не о том, – отмахнулся он. – Я выбрал тебя, и теперь я в полной заднице. – Он поднял контроллер и стал тыкать в кнопки. – Я имею в виду, ты что, пыталась сделать так, чтобы все тебя возненавидели?
– Нет, – ответила я.
– Они пытались указывать мне. Они говорили мне выбрать другую Эшли. Они говорили это снова и снова. Говорили – какая разница, если она не станет заниматься сексом до свадьбы, если нам все равно предстоит пожениться?
– Что? – Я ощутила приступ тошноты и без сил опустилась в кресло. – Они тебе это сказали? Хана была уверена, что ты выберешь меня. Она все время была в этом уверена.
– Они предназначили тебя к поражению, – сказал Брэндон.
– Я не понимаю.
– Это называется сценарий, Эшли, – с тяжелым вздохом сказал он.
– Но почему люди так хотели увидеть мое поражение?
– Постарайся следить за мыслью, малышка. Потому, что ты долбаная злодейка.
Вся комната как будто зашаталась. Что-то похожее на спагетти, которые я ела в самолете, только противно-кислое, поднялось по моему пищеводу, и мне пришлось сглотнуть это обратно.
Я нажала кнопку включения на своем телефоне, и он зажужжал, оживая. Краткую, блаженную секунду на экране были только мои приложения на фоне заставки с котенком. Это было как тот момент в фильме ужасов, когда дверь открывается, и ты такая: «О, фух, ладно, все в порядке», а потом – БАХ! – и огромный топор разрубает тебя пополам. Мой телефон начал судорожно пищать от сообщений, сигналов и пропущенных звонков – они всплывали, мерцали, бибикали. Сообщения в «Твиттере», полные ненависти, ссылки на «Ютьюб», послания от моих родных и друзей:
«Нам угрожают смертью».
«Мы этому тебя учили?»
«Тебе весело, какого черта?!»
Я щелкнула по ссылке на «Ютьюб». В ролике была я в первую ночь шоу; я обрывала лепестки со своей розы и растирала каждый из них между пальцами в кашицу. Я визуализировала вместе с Ханой, только на экране Ханы не было, потому что она не была частью шоу. Была только я, с закрытыми глазами раздирающая розу на части, мой раскрытый рот был огромен и красен от вина, и из него слышался крик: «Я выиграю! Я выиграю! Я выиграю!»
Моя страница в «Твиттере» превратилась в настоящую помойку. Я пролистывала ее, глядя и не глядя, улавливая основную суть:
«Тупая сука».
«Уродливая шлюха».
«Убей себя».
«Зашей себе рот».
«Я знаю, где ты живешь».
Кто-то создал страницу под названием @ПастьЭшлие – с буквой «е» и 250 000 подписчиков. На ней постили различные предметы, которые якобы могли поместиться в мой рот. Например, целая пицца, или крольчонок, или пачка противозачаточных пилюль, или дюжина членов. Еще были гифки с моим открытым ртом и другими изображениями с открытыми ртами: я рядом с певцом йодлем[24], я рядом с ревущим медведем, я рядом с женщиной, которой делают гастроскопию, я рядом с секс-рабыней, у которой во рту кляп-распорка, я рядом с Джокером в сцене, где Джокер срезает собственное лицо и надевает его как жуткую маску с широкой красногубой ухмылкой…
Твит с гифкой, на которой я кричу «Я выиграю!», набрал больше тридцати тысяч лайков. В комментах писали:
«Готовится к огромному хрену Брэндона».
«Ну и сука».
«Сколько БАКЛАЖАНОВ БАКЛАЖАНОВ БАКЛАЖАНОВ БАКЛАЖАНОВ БАКЛАЖАНОВ
