– А это что? – указал генерал Бонэм на клавиатуру.

– Это клавиатура, которую мы отпечатали на 3D-принтере, используя чертежи клавиатуры Сектилиев, которые я нашла в файлах загрузки. Мы пытаемся решить, работает ли она в таком виде или же нам нужно ее перепроектировать, чтобы человеку было проще ее использовать. Тем не менее первоначально она была разработана для множества разных размеров рук. Пока мы думаем сохранить этот вид и просто сделать клавиши поменьше, почти такие, как на наших обычных клавиатурах.

– Это нашла ты?

Люди, с которыми она работала, закивали.

– Можете не сомневаться, – проговорила Гейл. – Она – это сила, с которой нужно считаться. Поистине вдохновляет.

Зара почувствовала, что краснеет. Гейл – замечательный лингвист, приехавшая на время из Орегонского университета. У нее есть дочь примерно того же возраста, что и Зара, и она часто заступалась за Зару, когда люди пренебрежительно относились к ее способностям. Девочке было очень приятно иметь такого взрослого защитника.

– Покажи мне, как ты вводишь слово, – сказал Бонэм.

Зара наклонилась и аккуратно нажала несколько клавиш. На экране появились элементы символов, которые накладывались друг на друга и меняли конфигурацию, пока она не нажала эквивалент клавиши «пробел». Девочка выпрямилась и сказала:

– Вы все знаете это слово.

Все прищуренно посмотрели на экран, но никто не проронил ни слова.

– Это сектилианское название корабля, который вы назвали «Целью». «Спероанкора». Символ имеет два значения – это сложное слово. Оно значит «ждать» и «надеяться». Странно, если учитывать, через что прошел Эй’Брай, не правда ли?

Никак не прокомментировав ее слова, Бонэм посмотрел на членов команды Зары.

– Полагаю, один или несколько из вас – лингвисты? – спросил он.

Гейл и Карло подтвердили, что это так. Карло являлся армейским лингвистом-шифровальщиком, которого вызвали домой с его места службы в иракском городе Эль-Кут. Там он переводил перехваченные сообщения на арабском, чтобы предупредить войска об опасности.

– Как вы думаете, почему детям так легко изучать этот язык по сравнению со взрослыми?

– Мы знаем не больше того, что сказала доктор Холлоуэй в своем глобальном объявлении, – ответила Гейл. – Я могу вас заверить только в том, что это правда. Я видела, как некоторые молодые люди изучают его, в том числе и моя дочь, и их знания сильно отличаются от моих.

– Они сопоставимы со знаниями этой юной леди? – Бонэм испытующе посмотрел на Бонни и Карло.

– Да.

– Безусловно.

– А ваши знания? В сравнении с их?

Карло, казалось, приуныл.

– У нас получается лучше, чем у большинства взрослых, но, к сожалению, не так хорошо, как у Зары. Мы посвятили себя этой задаче, но, как говорит Зара, нам, возможно, уже слишком поздно изучать язык тем же способом. Генетический компонент… мы не понимаем, как он работает, а генетикам понадобятся годы, чтобы во всем разобраться. К тому времени это, вероятно, будет неактуально.

Бонэм сузил глаза.

– Но вы же лингвисты. Вас учили этому. Почему у доктора Холлоуэй все по-другому?

Но ему ответила Зара:

– Доктор Холлоуэй знала шесть языков еще до того, как ей исполнилось двенадцать. В раннем подростковом возрасте она изучала классическую филологию по специальной программе в местном университете. Мы знаем, что каким-то образом латынь и менсентенийский очень тесно связаны. Язык – это не просто специализация Джейн в университете или что-то еще. Вся ее жизнь вращалась вокруг языков и их изучения.

– Думаю, разница в этом, генерал, – кивнула Гейл. – По настоянию Джейн Холлоуэй несколько лингвистов-савантов[11] тоже упорно работают над этим, но подростков намного больше, чем специалистов такого рода. А нам нужны люди, и как можно быстрее.

– Хотел бы я, чтобы доктор Холлоуэй была здесь и помогла нам разобраться, – согласился Карло. – Она, наверное, очень многое понимает.

Бонэм вздохнул, кивнул и словно самому себе сказал:

– Никогда не бывает просто. – Затем, сделав знак Сейки, добавил: – Давайте взглянем на ваш отчет.

Через несколько часов после старта с Плиги они оказались в пространстве Терака. Оба корабля проходили по одиночным гиперпространственным тунням, а оба губернавити с легкостью управляли кораблями. Каждый прыжок обходился без происшествий, был точным и безболезненным. Замена нанороботов Брая, похоже, решила все проблемы.

Они взяли курс на субсветовой скорости к основной планете системы, но далеко продвинуться не удалось.

«На векторе подхода замечено судно Терака, – объявил Брай. – Большее количество кораблей собирается на расстоянии 0,873 вастуумет».

Через несколько секунд зажглась лампочка коммуникатора. Этой консолью управлял Пледор. Он нажал выключатель, передав звук на акустическую систему мостика. Из динамиков грянул высокий скрипучий голос:

– Сектилианские судна, немедленно измените курс. Ваша система находится на карантине. Вы вернетесь в пространство Сектилиуса или столкнетесь с ужасными последствиями.

– Бла-бла-бла, ужасные последствия, – проворчал Алан.

Джейн, поднявшая брови, бросила на него быстрый взгляд, а затем посмотрела на Пледора и расправила плечи.

«Открытая связь, – начала раздавать указания она. – На экран. Брай, Пио, выключайте двигатели. Мы продолжим перемещение только по инерции. Нам не следует проявлять агрессию».

Руки Пледора заметались над консолью в поисках нужной кнопки. Вместо изображения звездного неба с далеким солнцем и одной крошечной планетой на экране появился лысый сероватый тип с покатым лбом и огромными черными сверкающими глазами.

Джейн открыла было рот, чтобы что-то сказать, но серый тип прервал ее тем же скрипучим голосом, что и раньше:

«Вы знаете, сколько уставов, подзаконных актов и постановлений нарушаете? Очень много. Очень много. Мы могли бы посадить вас в тюрьму на много стандартных лет. Но мы этого не сделаем. Мы вас хорошенько отшлепаем и вернем назад к звездам».

Это… понять его последнее высказывание было сложно.

Серый наклонился вперед и уставился на них.

– Думали, что можете замаскировать свой корабль и мы не узнаем, что он сектилианский? Вы забыли – или не знали – о маячках, которые передают идентификационные коды! Ха-ха-ха. Глупцы.

Серый экземпляр на экране помахал рукой, как бы отталкивая их, а затем сморщил почти несуществующий нос, весьма успешно сжав ноздри.