– О чём это ты?

Лютер рассказал Нибору о трёх материках, расах, которые на них проживают, о поднебесной арене и своей цели взойти на неё. Сам того не замечая, он перешёл к рассказу об отце.

– Когда я вознесусь, – говорил он после пятой кружки, – люди начнут смотреть на меня по-другому. Перестанут насмехаться да плевать в спину. Эх. Самое обидное то, что я был на их стороне. Даже от наследства отказался, а они всё равно смотрят на меня, как на мразь. Быть сыном Барона это одно, а быть сыном Барона Эдмунда Клиффорда – совсем другое. На всём белом свете нет более алчного человека, чем мой отец. Ему не хватает пары медяков, чтобы занять место Жадности Торгоса. Как вообще можно было додуматься до такого, а тем более – провернуть? Представляете, в течение двух лет он наряжался в лохмотья, подходил к высохшему колодцу на главной площади и бросал туда монету. День за днём, пока не свершилось чудо. Из колодца, словно из гейзера, стали вылетать золотые алы. Новость о бродяге, который неприлично разбогател и переехал жить в крепость Барона, разлетелась быстрее чёрной хвори. Люди поверили в то, что колодец волшебный, что может исполнить заветное желание, вот и начали бросать в него деньги. Те, кто сильно болел, тот, кому не хватало еды, или кто просто жаждал разбогатеть, все они стали его жертвой. Прошло три года, но чудо не произошло. Обман раскрылся, когда несколько авантюристов спустились вниз и вместо золота обнаружили идущий к крепости тоннель. Возмущённые люди встали под воротами крепости и начали требовать свои деньги назад. Тогда Эдмунд Клиффорд сделал то, за что я и другие жители города ненавидят его по сей день. Вместо того чтобы вернуть деньги, он приказал стражникам столкнуть непокорных с моста. А ведь среди них были женщины и дети, для которых эти монеты были последней надеждой на выживание. Поэтому я не держу зла на людей, которые плюют мне в спину, а сочувствую им. В тот день я отрёкся от наследства и вышел за ворота крепости в поисках своего призвания. Поначалу было тяжело. Приходилось спать на улице, голодать, на работу никто не брал, ведь я ничего не умел. Особенно было плохо, когда меня ловили и избивали мальчишки. Но всё изменилось, когда передо мной открылись двери гильдии «Стальной кулак». Она и её глава, Кристофер Олдрак, подарили мне вторую жизнь. Может, я глуп и наивен, но мне кажется, это мой долг – помогать людям и делать мир лучше.

– М-да, – Нибор налил Лютеру ещё вина. – Из твоей истории можно сделать отдельную книгу.

Спустя два кувшина, когда Лютер был готов лицом изучать тарелку, Нибор помог ему подняться наверх и завалиться на кровать. Сам Нибор был абсолютно трезв. Он специально споил юношу, чтобы тот не знал о его ночных похождениях. Обмотав голову тканью, которая скрывала лицо, а вместе с ним и имя персонажа, Нибор затушил свечу и через окно выбрался на крышу. Глубокий вдох заставил холодный чистый воздух опалить горло и опуститься в лёгкие. Это ощущение было таким правдоподобным, что Бродяге показалось, что это вовсе не игра, а самая что ни есть реальность. Раньше он часами исследовал и покорял виртуальные миры, но всегда возвращался, чтобы поесть, немного поспать и увидеться с друзьями. Беспрерывная игра словно поглощала его и делала неотъемлемой частью себя.

Нибор похлопал себя по щекам, чтобы прогнать эти мысли из головы, и осмотрелся. Город был безлюден и пуст, но это лишь на первый взгляд. С крыши высокого здания было хорошо видно, как по улицам, где нет гвардейцев, мелькают тени беззакония: в переулке один мужчина встретился с другим и обменял золото на свёрток. Ловкий вор забрался на крышу добротного особняка и через чердак проник внутрь. Здесь даже было место тёмной магии и чудовищам, что живут во тьме. Чёрные тени с тлеющими зелёными глазами нагнали и растерзали человека, а маг, который их призвал, забрал тайный груз. Не обращая внимания на тёмную сторону Патрия, Нибор спустился вниз и прошёл к площади, где болтался на верёвке лысый мертвец. Тот самый игрок, которого за убийство вздёрнула Элизабет Фейтл. Убедившись в отсутствии посторонних глаз, Нибор подошёл к телу поближе. Как и ожидалось, местные жители раздели смертника до трусов. С одной стороны, Нибор был рад видеть гримасу агонии на синем опухшем лице, а с другой, он сожалел, что не убил его лично. Нибор боялся, действительно боялся, что азиата, который владел фабрикой, убьёт кто-то другой. Именно его Нибор хотел мучить собственноручно, отрезать от него кусочек за кусочком, и представлял, как это происходит в реальности.

Нибор срезал верёвку, закинул тело на спину и понёс его в подвал заброшенного здания, которое присмотрел ещё днем. Через какое-то время притащил туда тело громилы. Этого горожане тоже раздели до трусов, забрали бы и их, если бы было можно. Нибор зажёг несколько украденных из таверны свечей и принялся осматривать тела. Сантиметр за сантиметром он изучал синюю от мороза кожу в надежде найти знак, шрам, татуировку или хотя бы родимое пятно. Что угодно, что помогло бы отличить игрока от NPC. Счётчик смертей, который должен был проявить метку на запястье, не был стопроцентной гарантией того, что на теле игроков не было других отметин. Однако два часа, потраченные впустую, опровергли эту теорию. Нибор даже в рот им заглядывал, но и там всё было как у обычных людей.

* * *

Наступило утро. Лютер с трудом открыл глаза и вспомнил, где находится. Учитывая ракурс, сделать это было непросто. Одна из его ног зацепилась за простыню, в то время как сам он лежал в неудобной позе на полу. Бах! Он целиком рухнул на пол. Решил полежать так пару минут, цепляясь за обрывки вчерашнего вечера. Потёр ноющий от похмелья лоб и принялся приводить себя в порядок. Когда спустился вниз, Нибор уже заканчивал завтракать.

– Вы поглядите, кто проснулся, – поприветствовал его Нибор. – А я думал, ты до весны проспишь.

Хотел привести в пример медведя, но вовремя опомнился. Вспомнил, что в игре они спокойно разгуливают по заснеженному лесу и чешут панцирь о стволы деревьев.

– Голова раскалывается. Половая, – Лютер подозвал девушку. – Принесите, пожалуйста, зелье ясного разума. Вам, учитель, взять бутылочку?

– Без надобности, – ответил Нибор, продолжая поглощать яичницу, которая на вкус была не лучше прелых носков. Он мысленно материл Инстриса за подпрограмму распознавания вкусов.

Девушка подала Лютеру напиток в стеклянной бутылке. Он обошёлся ему в три