— Мне всегда было интересно, что происходит между тобой и клубом, — тихо говорит Даниэль. — Имею в виду, я знала, что произошло какое-то дерьмо — обычно люди сплетничают, когда кто-то новый переезжает в город. Но никто не сплетничал о тебе. Клуб закрыл всем рты.

— Да...

— Так что же происходит сейчас?

— Всё изменилось после того, как я уехала домой с ним вчера ночью. Возможно, тебя это не удивит, но между нами существует напряжённость. Всегда была, но теперь я взрослая. Я пыталась поговорить с ним о дружбе, и он дал понять, что когда дело доходит до нас — либо все, либо ничего. Я отказала ему. Потом он увидел меня с Блейком.

— Блейк? — спрашивает она, резко выпрямляясь.

Я хлопаю по ее руке.

— Успокойся, девочка. Он захотел подстричься. Я и не думала закрывать свои шторы, так что Пак наблюдал за нами, а Блейк снял свою футболку, как всегда, понимаешь? Пак также видел меня с Джо той ночью в «Лосе», и думаю, это задело его. Мы немного поговорили на крыше, потом он тоже попросил подстричься. Я согласилась и впустила его к себе. Короче говоря, до стрижки дело не дошло, как он кинул меня на диван. Но прежде чем мы смогли сделать что-нибудь ещё, позвонила моя мама.

Даниэль какое-то время молчит, затем, встав и подойдя к своему холодильнику, вытаскивает из морозилки бутылку «Fireboll» (Напиток из канадского виски, корицы и сладкого сиропа, один из самых продаваемых брендов виски в США — прим.перев.). Открыв бутылку, она передает ее мне без слов.

Я пью прямо из горла, корица обжигает мне горло. Пока я откашливаюсь, мне даже удается ее не уронить. Даниэль забирает ее обратно и отпивает приличную порцию перед тем, как поставить на стол.

— Это официально самая хреновая вещь, которую я когда-либо слышала. Как теперь дела у вас с Паком?

— Ну, он сказал мне, что мама просто играет со мной, а я разозлилась на него. Так что я назвала его насильником и выгнала из своей квартиры.

Тишина.

— Он не насиловал меня, — добавляю я. — Он спас меня.

— Ты выиграла, — говорит она после паузы.

— Что выиграла?

— Проклятый приз. Я думала, что так и будет, потому что Блейк и я… Неважно, это уже неважно. Так ты назвала его насильником и выгнала его, потому что он сказал, что твоя мама, возможно, пытается тебя обмануть?

— В основном. Он также хотел, чтобы я занялась с ним сексом после этого, сказал, что я не дала ему кончить. Утром я пыталась извиниться перед ним, но в его квартире отсутствовали какие-либо признаки жизни. Конечно, он может меня игнорировать. Наверное, я сейчас не самый любимый его человек. Что, чёрт возьми, мне теперь делать, Даниэль?

Она стукается головой об стол, размышляя.

— Чего ты хочешь?

— Я хочу быть счастливой.

— Подробнее, пожалуйста. Ты хочешь Пака?

— Нет, — говорю я медленно. — То есть, да. Я очень хочу Пака, секс с ним чертовски крутой. Но это больше, чем я могу выдержать... он такой ненасытный, понимаешь? И я также понятия не имею, что делать с мамой. Когда она позвонила сегодня утром, она сказала, что ошиблась, что ей нужно самой попытаться все разрешить, и что я хорошая дочь. До этого момента я был зла на неё, но теперь чувствую себя виноватой. Я хочу помочь ей, но у меня нет двух штук. А что, если она его бросит? Я имею в виду, где она будет жить? Со мной? Я люблю её и хочу, чтобы она ушла от Тини, но жить с ней в одной квартире будет очень тяжело. Я не уверена, что её разум вообще в порядке — ее столько раз избивали за эти годы, и она принимала много наркотиков. Если рассудить, я была бы слишком занята заботой о ней, чтобы иметь отношения с кем-либо. Просто я уже слишком измотана этим в прошлом.

— Тогда не делай этого.

— Не делать чего?

— Всё, что угодно, — говорит она. — Давай предположим, что твоя мама серьёзно настроена и на самом деле хочет бросить его. Ты можешь найти ей другую квартиру или даже место. Забота о ком-то и жизнь с ним — две разные вещи. Я даже помогу тебе — женщины постоянно бросают мужчин, и есть приюты и всё такое прочее. Ты не обязана делать всё одна.

— Нет, я хочу, чтобы она была рядом, — настаиваю я, и это не ложь. — Она дерьмовая мама, но она всё ещё моя, и я люблю её.

— Хорошо, значит, тебе нужно избавиться от Пака, — говорит она. — Похоже, после прошлой ночи тебе не будет слишком сложно.

— Мне всё-таки нужно извиниться перед ним.

— Да, хотя он и был придурком, так что не стоит слишком сильно упражняться в самобичевании. Просто скажи ему, что ты сожалеешь и уйди. Кратко и сладко.

— Точно. Мне так и нужно сделать.

— Теперь о твоей маме. Ты говоришь, что ей нужно две штуки?

— Она так мне сказала.

— Господи, сколько в ней дерьма. Она может пойти в приют для женщин, спрятаться на неделю или две, а затем купить билет на автобус до Каллапа. Это же логично.

— На это все также нужны деньги, — говорю я ей. — И я не уверена, что она пойдет в приют. Она упрямая.

Даниэль вздыхает.

— Если она не пойдет в приют, то, на самом деле, она и не хочет покидать его, и две штуки ничего не изменят. Тебе нужно много денег, чтобы привезти её сюда, но именно она должна сделать первый шаг. Ты не сможешь сделать это за неё.

Я медленно киваю, потому что она абсолютно права.

— С тобой всё будет хорошо, Бекка, — говорит Даниэль, наклонившись вперёд, чтобы обнять меня за плечи.

Её глаза встречаются с моими, полные любви и поддержки. Боже, мне повезло, что у меня есть такой друг.

— Мы все тебя любим. Это дерьмо с Паком утрясется — он найдёт кого-то ещё, и всё это порастет былью. Не волнуйся, хорошо?

Я снова киваю, отказываясь признать крошечный приступ боли, который испытываю. Просто ещё один признак того, как я облажалась, потому что мысль о Паке с другой женщиной совсем не помогает мне в улучшении настроения.

Никак.

Во всяком случае, я чувствую, будто отравилась чем-то.

Надеюсь, вся причина только в Fireboll.

***

Мой день становится лучше после визита к Даниэль.

Обычно я не покупаюсь на всю эту дребедень, типа выговорись-и-тебе-полегчает, но на этот раз мне действительно помогло. Моя лучшая подруга настолько полна здравого смысла и нужных слов, что к тому времени, как мы накрасили ногти, я снова чувствую себя почти человеком, потому что она права.

Я никому и ничего не должна.

Мама уже давно закопала себя — никто не ждал, что я побегу спасать или освобождать ее. Что бы я ни выбрала, это должен быть только мой выбор.

Отвергнуть Пака также мое решение. Если я не могу справиться с отношениями, то не бывать и никаким отношениям, но это не означает, что кто-то запретил мне оставаться свободной. Но я определенно должна извиниться перед ним. Разговор с ним будет тяжелым? Абсолютно. Но я переживу, бывало и хуже.