— Херня, — отвечает он, покачивая головой. — Я мог бы трахнуть тебя много лет назад, если бы думал только о сексе, Бекс. Но, на самом деле, мне не плевать на тебя, поэтому я оставил тебя в покое. Но не волнуйся, я не полный идиот. Я чувствую безумный запах страха с расстояния в милю, и здесь начинает вонять, так что давай кое-что обозначим. Твоя сука-мать заставляла тебя трахаться с разными мужиками. Я спас твою задницу. Какого чёрта кто-то из нас должен тратить еще хоть одну секунду своей жизни на эту шлюху?

Заскрипев зубами, я чувствую, как мои руки дрожат от большого количества эмоций, взрывающихся во мне одновременно.

— Потому что ты был одним из тех мужчин, — напоминаю я ему холодным и твёрдым тоном. — Или ты уже забыл? Тини заставил меня трахнуть тебя. Я получала приказы, и я следовала им. Я рада, что ты спас меня потом, но не думай, что тебе станет легче, когда ты толкнёшь меня на кровать и засунешь свой член в мою задницу. Это больно, Пак. Очень. Настолько, что я едва могла сесть на твой грёбаный мотоцикл, когда она заставила меня поехать с вами. Ты помнишь ту часть? Мама увидела шанс вытащить меня, и она воспользовалась им, и не думай даже на минуту, что ей было легко. Она прекрасно знала, он может убить ее за это, и она всё равно это сделала. Так что продолжай говорить себе, что ты большой чёртов герой и зол на мою мать за то, что она сделала со мной, но я не настолько глупа, чтобы поверить этому. На той вечеринке не было хороших парней. Вы все плохие. Все до одного. А теперь убирайся из моей квартиры!

Он стоит, уставившись на меня, и на этот раз ему нечего сказать.

Абсолютно.

Пак Редхаус только моргает, как большой тупой идиот.

— Дверь там, — холодно напоминаю ему я.

— Ты настоящая чертова сука.

Я жму плечами.

— Лучше сука, чем насильник. Убирайся.

Бекка

Суббота

Что за хрень со мной происходит?

Я изучаю своё отражение, пытаясь найти хоть какой-то ключ к пониманию того, почему я была такой на голову больной. Зеркало не отражает ничего нового, ничего интересного, ничего, что показало бы, что у меня был один из самых лучших оргазмов в моей жизни прошлой ночью, за которым последовал полный эмоциональный кризис.

О, и в комплекте также идет мужчина с раздвоением личности, который, вероятно, спас мне жизнь. Это также приятно. Девушка же должна выглядеть немного иначе после такого, но я, все еще, прежняя. Те же обычные ничем не примечательные каштановые волосы, скучные глаза и губы, на которых иногда бывает нанесен блеск, если мне захочется куда-нибудь выйти. По крайней мере, я почистила зубы… Я не могу избавиться от воспоминаний, но чертово дыхание теперь свежее. Это же должно что-то значить, верно?

Конечно, хороший ночной сон имеет большое значение, но и в этом я облажалась. Вместо этого, я яростно шила всю ночь напролет, жужжание моей машинки наполняло квартиру, когда я измельчала оставшиеся материалы из забитого мусорного ведра. Ничего не получалось, независимо от того, что я пыталась создать. Все было отвратительным и неправильным, как и я.

Я рухнула на пол в пять утра, отключившись из-за усталости.

Звонит телефон, и я хватаю его, ожидая услышать голос Даниэль. Она обещала позвонить мне сегодня утром, как только проснётся. У нас был назначен маникюр в одиннадцать — еженедельный ритуал, которым я дорожу по разным причинам, не в последнюю очередь, из-за возможности поэкспериментировать с добровольной жертвой, которая никогда не жалуется, если мои дизайнерские инновации проваливаются, так и не увенчавшись успехом.

— Бекка?

— Мама? — удивленно спрашиваю я.

Она была так зла прошлой ночью. Я до сих пор веду мысленный спор с Паком. Он был прав, она обижала меня так много раз. Почему я должна делать что-то ради нее?

«Потому что ты любишь её», — шепчет мое сердце.

Это отстой, потому что это правда.

— Прости, детка, — говорит она, звуча подавленно. — Я не могла уснуть всю ночь. Я не должна была так говорить с тобой. Ты должна заботиться о себе. Я понимаю.

— Ты в порядке?

Она не отвечает, грубо кашляя.

— Я в порядке, — шепчет она, но я уверена, что это не так.

— Что он сделал?

— Ничего. Все нормально. Ты не беспокойся обо мне. Уверена, что всё будет хорошо.

— Он сделал тебе больно прошлой ночью?

Она снова молчит, затем отвечает:

— Ты знаешь, каким он становится. Думаю, он сломал мне руку. Она опухла, но я не могу пойти к врачу. У меня появился шанс, чтобы свалить отсюда. И я не могу его профукать.

Гигантская, злобная рука хватает моё нутро и крепко сжимает его.

— Я посчитаю свои сбережения в банке для чаевых, — шепчу я. — Потом отправлю тебе. Может, я смогу что-нибудь продать.

— Этого будет недостаточно, поэтому не беспокойся.

— Мама...

— Детка, всё кончено. Ты должна жить своей жизнью. Я люблю тебя.

Потом она вешает трубку. Я еще долго смотрю на телефон в своей руке, не моргая, а затем бегу в туалет. Я едва успеваю туда попасть, как меня начинает тошнить, снова и снова, пока не начинает болеть живот и саднить горло.

Я должна что-то придумать. Не могу позволить Тини убить мою маму.

К сожалению, я понятия не имею, как его остановить.

***

Все кажется каким-то нереальным.

Я не знаю, что с собой делать, поэтому убираю беспорядок из лоскутов ткани и обрывков нитей, который создала накануне вечером. Потом звонит Даниэль, напоминая о том, чтобы я захватила свое грязное белье для стирки на нашей встрече по маникюру и постирушкам. Я загружаю вещи в свою машину, затерявшись в мыслях.

Что за сумасшедшая неделя.

Сначала работа, теперь моя мама... Ох, и Пак.

Что, чёрт возьми, я должна теперь делать с Паком? Может, мне и не придется ничего с ним делать... если у него есть хоть половина мозгов, он никогда со мной больше не заговорит. Не после того, как я взорвалась в своем сумасшествии, словно какой-то набухший, раздутый помидор, сгнивший на солнце.

Я бросаю взгляд на дверной проем в доме Пака, задаваясь вопросом, там ли он сейчас. Я должна извиниться перед ним.

Он мудак, без сомнения. Но называть его насильником было чересчур, потому что это неправда. Он понятия не имеет, что на самом деле происходило в ту странную, изменившую мою жизнь ночь. Он думал, что я простая девушка, которую он встретил на вечеринке, нормальная девушка, которая хотела переспать с ним, и я сама создала такое впечатление. Когда он все понял, то поступил правильно, хотя бросить меня там, ему было бы в тысячу раз легче.