сахарные мыши пищали на подносах у слуг, а рядом с ним был сооружен фонтан из сливок с голубикой. Группы разряженных гостей черпали кубками жидкость из фонтана и пили, глядя на эту сцену со своих трибун, расположенных ярусами и сделанных из бриошей.

Это было красиво. А потом Мариетта присмотрелась внимательнее. Когда она впервые пришла во дворец, ее так поразил его блеск и роскошь, что она не видела той истины, которая, подобно острым шипам, скрывалась под снегом. Она больше не совершит подобной ошибки.

Ее покрытое инеем сердце разбилось. Зрители были одеты в потрепанную одежду, не защищающую их от жгучего холода. На многих лицах она заметила признаки болезни. И выражение ненависти и презрения к компании короля.

– Немедленно прекрати, – тихо приказал капитан Легат.

Мариетта резко обернулась и посмотрела на него. Но ее гнев испарился, когда она увидела, что он обращается к маленькому мальчику. Мальчик умоляющим взглядом посмотрел на капитана, он держал в горсти воду из ближайшего фонтана. Ему было не больше четырех или пяти лет, рядом стояла его старшая сестра.

– Что с вами такое? – прошипела Мариетта капитану. – Он просто играет.

Капитан Легат не обратил на нее внимания. Он достал что-то из кармана и сунул это девочке.

– Используйте их, пока они не закончатся. Топите снег из леса, это безопаснее. Пошлите взрослого, сами не пересекайте границу, поняла?

Девочка кивнула, схватила маленького брата за руку и потащила его из освещенного пространства на льду. Когда они пробегали мимо заколдованного фонаря, в горле у Мариетты встал твердый ком. Лицо девочки было покрыто тонкими серебристыми линиями, ее глаза и волосы были почти бесцветными.

– Что с ней такое? – тихо спросила она.

Голос капитана звучал мрачно.

– Минеральная болезнь. Заклинания для таяния стоят дорого, а горожане бедны. Вода из этих общественных фонтанов все равно что яд.

Мариетта схватила его за руку:

– Тогда почему мальчик пытался ее пить?

– Некоторые считают, что у них нет выбора, жажда – ужасная вещь. И многие дети не получили такой роскоши, как образование.

– Но Эвервуд, несомненно, богатая страна? Я была свидетельницей множества развлечений, и сегодняшний день не исключение… – Мариетта замолчала, потому что капитан замер. Она отпустила его руку.

– Не здесь, – коротко бросил он.

Раздался громкий голос короля Гелума, объявляющего ее выступление.

Мариетта посмотрела на капитана.

– Я не могу танцевать для этих людей, – прошептала она. – Это насмешка.

Капитан Легат взглянул на нее:

– Можете и должны. Так как если не будете, то вы тоже пострадаете.

– Дети страдают. – Она чувствовала себя полузамерзшей от шока при виде такого пренебрежения королем своими обязанностями. Его жестокость ранила ее больше, чем что-либо раньше; ему позволялось губить свой народ, опираясь на власть своего трона. Потому что не было никакой другой силы, которая могла бы призвать его к ответу.

Однако капитан, по-видимому, больше не снисходил до разговоров с ней.

Когда заиграла музыка, Мариетта начала выполнять шаги бурре, как кукла, танцующая под музыкальную шкатулку, и атмосфера сгустилась подобно карамельной глазури. Двигаясь по диагонали, она выполнила серию маленьких батманов, ее ноги взбивали воздух, как крем, а руки выполняли соответствующие движения. Когда она перешла в медленную глиссаду, скользящий переход, король Гелум провозгласил:

– Я объявляю начало Праздника Света! Давайте праздновать самый темный момент зимы и понимать, что впереди нас ждут дни света. – И он высоко поднял руки.

Ночь внезапно озарилась. Над головой развевались полотна шифона кремового цвета, усеянные яркими искрами. Пошел мягкий, сверкающий снег, припорошенный сахаром. Вспыхнули и засияли стеклянные шары на елях. Мариетта продолжала свое скольжение, снизив темп, чтобы наблюдать за переливающейся мышкой, бегущей по черному небесному пруду. Потом перешла в удлиненный арабеск.

На лед упал красный завиток из ленты.

Мариетта остановилась.

Карамельная глазурь напряжения раскололась.

Атака началась с одинокого возгласа, полного вызова, ярости и отчаяния. Военная свита короля Гелума пришла в состояние готовности, заслоняя короля, а жители Эвервуда бросились к нему. Зазвучала песня: «Красный – это кровь, которую мы прольем на улицах, красный – это восстание».

Мариетта бросилась бежать. Оказавшись между королем и растущей толпой, одетая в переливающееся платье из снежинок, она ничем не отличалась от компании сторонников короля. Она бросила тоскливый взгляд в противоположном направлении, на молчаливую стену елей вдали, где была ее свобода, а потом быстро присела за прилавком из имбирных пряников, за которым продавали горячий шоколад. Крики, вопли и столкновения.

Когда Мариетта выглянула из-за прилавка, она увидела, что группа горожан напала на солдат, а капитан выхватил свой меч, и услышала, как король Гелум приказал ему разобраться с восставшими, пока Безликие стражники отведут короля к его саням. Она смотрела, как капитан носится туда-сюда, отдает приказы и составляет эскорт из Безликих стражников, чтобы доставить короля обратно во дворец. Затем король Гелум умчался прочь на своих санях, украшенных резными мышами, вздымая облака снежной пыли. За ним последовало несколько саней с Безликими стражниками, а воздух наполнился стуком лосиных копыт о снег. У Мариетты перехватило дыхание. Перед восставшими стояла непростая задача, прорвать оборону короля было почти невозможно.

– Позвольте мне посадить вас в сани. – Капитан Легат возник рядом с ней, словно вышел из самой ночи.

– Я гадала, почему вы так резко среагировали на прошлой неделе, когда бесцеремонно приказали мне покинуть ваш кабинет, – произнесла Мариетта, глядя прямо перед собой на игру праздничного света, освещающую хаос на улицах. И почувствовала, как капитан замер рядом с ней. – Это показалось мне совершенно ничем не оправданным. В то время я списала это на мою собственную растерянность из-за плачевного состояния. Но теперь я понимаю.

– Тогда, может быть, вы просветите меня и расскажете, что вы имеете в виду.

Мариетта повернулась к нему.

– «Красный – это кровь, которую вы прольете на улицах, красный – это восстание, в котором вы участвуете».

Пальцы капитана Легата сжали рукоять меча. Взгляд его золотистых глаз стал жестким.

– Такая невинная штука, кольцо из ленточки. Конечно же, никто на него и внимания не обратит. Одна из стран в моем мире когда-то распознавала революционеров по красному фригийскому колпаку. Когда это перестает быть тайной, то приобретает большее значение, разумеется. Становится мощным символом.

Капитан сухо рассмеялся:

– Кто-то наполнил вашу голову разными фантазиями.

– Неужели? – Мариетта смело протянула руку к карману кителя капитана.

Он схватил ее за руку и резко развернул. Когда ее спина ощутила холод замершей пряничной стены, он ее отпустил.

– Я видела, как лента упала на лед перед началом атаки горожан, – сказала она, слегка задыхаясь. – Вы не можете делать вид,