спасала меня от наказания, отвлекая внимание на себя, однако она не дает убедить ее этого не делать. Ничего хорошего не добьешься, если будешь мучить себя тем, что могло бы быть.

Через несколько часов два Безликих стражника с шумом распахнули дверь. Мариетта и Пирлипата вскочили. Деллара безжизненно висела на руках у стражников. Они швырнули ее на шезлонг и вышли. Мариетту охватило непреодолимое желание сорвать с их лиц безжизненные маски, заставить осознать жестокое обращение, в котором они принимают участие. Когда ей пришло в голову, что она изменила свое отношение к капитану, который отвечает за тайное восстание, но отказывается помочь им, чтобы не навредить своей более важной миссии, ее охватила еще большая ярость. Почему она посчитала это приемлемым оправданием? Почему он не спас Деллару? Она бросилась помогать Пирлипате. Принцесса подложила под голову Деллары маленькую подушечку и убирала ее волосы с ледяного лба.

– Куда он ее ранил? Мы должны немедленно остановить кровотечение, – сказала Мариетта, видя, что на лиловом платье разливается убийственное алое пятно.

– Это всего лишь ее магия. Платья Деллары всегда чувствуют, когда она особенно разгневана. – Пирлипата закатала один из газовых рукавов Деллары, открыв окровавленные следы на коже, оставленные тонкими цепями. Мариетта зашипела сквозь зубы.

Глаза Деллары резко распахнулись.

– Ты. – Она указала ногтем, выкрашенным в цвет полуночи, на Мариетту. Ее пальцы были разного цвета, в которые она выкрасила их перед пиршеством: сине-фиолетовый, темно-сапфировый и блестящий черный, будто она провела ими по ночному небу.

– Ты не должна была вступаться за меня, – прошептала Мариетта, не в силах оторвать глаз от ран Деллары. – Тебе не нужно было это делать.

– Не могла потерять еще одну, – произнесла Деллара и опять потеряла сознание.

Пирлипата побежала в ванную и пришла с грудой полотенец и тазом свежей воды. Мариетта закатала рукава Деллары, и они промыли ей раны, а потом нанесли успокаивающие бальзамы и наложили чистые повязки. Деллара застонала, веки ее затрепетали.

Мариетта положила ладонь ей на лоб.

– У нее лихорадка.

Она переглянулась с Пирлипатой, которая нахмурилась, окунула полотенце в воду, отжала его и приложила к голове Деллары.

– Должно быть, у нее от шока началась ледяная лихорадка, – сказала ей Пирлипата. – Мы не должны допустить, чтобы у нее началось обезвоживание. В этом нам повезло, ведь мы сидим во дворце, который хорошо обеспечен водой. Ледяная лихорадка этой зимой унесет много жизней в Эвервуде, так как у народа не хватает заклинаний для таяния или привозной питьевой воды.

Мариетта кивнула, она не могла забыть лица детей, обреченных на медленную смерть от минеральной болезни, и семьи, которые не могут позволить себе покупать заклинания для таяния, потому что на них установлен высокий налог для того, чтобы король Гелум бесконечно устраивал пиршества и балы, пока они умирают от жажды. Каждый взгляд на Деллару усиливал ее чувство вины.

Пирлипата сжала ее руку.

– Мужайся, Деллара слишком энергична, чтобы позволить лихорадке одолеть себя. Сама мысль об этом привела бы ее в ярость. – Они молча обменялись улыбками, и Мариетта подумала, что эти женщины стали ей дороги за те несколько месяцев, которые она провела в заключении вместе с ними. Она никогда не имела возможности наслаждаться женской дружбой. А теперь их судьбы переплелись, они связаны кровью и болью, и их преданность друг другу сильнее и крови, и боли.

Глава 29

В последующие дни Мариетта и Пирлипата по очереди ухаживали за Делларой, к которой еще не вполне вернулась ясность сознания. Мариетте, привыкшей к язвительным высказываниям Деллары, было больно видеть, как мечется в лихорадке подруга и иногда вскрикивает, тихо и жалобно. Когда ее вызвали в кабинет капитана, она вошла в его бревенчатый дом, чувствуя себя одной из Эриний, древнегреческих богинь мщения.

– Делларе нужно лекарство. Она заболела ледяной лихорадкой после того, как вашему королю позволили ее избить. При помощи чудесной магии, которая вам легко доступна в этом мире, вы наверняка сумеете ей помочь.

Капитан стоял у своего письменного стола. Он снял мундир, его белая сорочка измялась. Закатанные рукава позволяли видеть рельефные мышцы рук под золотистой кожей.

– Деллара не человек. Она не погибнет от простой ледяной лихорадки.

– Разве не стоит подумать о том, что, даже если она не погибнет, она страдает?

Капитан Легат заколебался.

– Оставьте это мне. Я подумаю, что можно сделать.

– Хорошо.

Мариетта скрестила руки на груди, гнев еще бушевал в ней. Она не желала уклоняться от темы, принимать во внимание несколько растрепанный внешний вид капитана.

– Почему вы ее не спасли?

– Мне жаль, что я не смог этого сделать. Вы хорошо знаете, что я не испытываю к королю ничего, кроме отвращения, но, боюсь, когда он впадает в такое состояние, его невозможно вывести из него, пока его гнев не утихнет.

– Ладно, – сказала Мариетта. – Я все еще хочу услышать, зачем вы меня вызвали.

Он обошел вокруг стола и выдвинул для нее стул.

– Покажите мне вашу ногу.

– Прошу прощения?

Улыбка в его глазах только еще больше ее рассердила.

– Я видел, что вы поранились. Я боялся, что вы слишком поглощены заботой о подруге и не сменили повязку, – объяснил он.

– Уверяю вас, я способна делать больше одного дела зараз, – холодно ответила Мариетта, игнорируя стул. Она дала щиколотке отдохнуть, и вывих, как и порез на другой ноге, быстро заживал.

Капитан прислонился к письменному столу, скрестил на груди руки и долго смотрел на нее.

– Я вас чем-то оскорбил? – в конце концов спросил он.

– Вовсе нет. Мне просто трудно примириться с вашим добрым отношением ко мне.

Он смотрел ей в глаза не отрываясь.

– А почему?

– Как вы можете проявлять такое сострадание к одному человеку и одновременно быть таким абсолютно бесчувственным к другим? Я понимаю, что у вас есть другие обязательства, и, возможно, я в этом неправа, возможно, руководство тайным восстанием гораздо более благородное дело, чем все остальные, но разве это оправдывает вашу бесчувственность в другом? – Ее слова были подобны острым стрелам, и каждая попала в цель.

На его челюстях заходили желваки.

– Я…

– И более того, – продолжала она атаку, изливая всю боль, страх и ярость, которые держала в себе до сих пор, – вы воспользовались моим уязвимым положением для того, чтобы… вызвать у меня определенные чувства.

Капитан Легат казался изумленным.

– Сочувствие, – объяснила Мариетта. – Мне стало вас жаль. Будто бы вы были во всем этом жертвой. Будто ваш король мучил вас наряду с нами.

Капитан шагнул к Мариетте, ее гнев оказался заразным.

– Может