при всех отказать королю, но потом смирилась, когда музыканты поспешно схватили инструменты и заиграли. Закрыв глаза, отдавшись музыке, она начала танцевать. Она пыталась вызвать у себя ощущение невесомости и создать то впечатление, которое вызывали у зрителей Анна Павлова и все великие балерины. Превратиться в эфемерное создание из шелка и паутинки, подхваченное ветром. Однако, танцуя по приказу, она не смогла вызвать в себе ту страсть, которая дремала в ней. Когда Мариетта выполняла пируэт, у нее подвернулась лодыжка и она упала.

Гости из Беллина замолчали. Несколько человек спели короткие отрывки мелодий своим птицам, и те вернулись к ним и сели на пальцы и локоны хозяек, злобно вращая круглыми, как полная луна, глазами. Мариетта бросила взгляд на короля Гелума. Хотя его лицо сохраняло безупречное спокойствие, но тонкие губы побледнели и сжались, выражая неудовольствие.

Она поднялась на ноги, не обращая внимания на робкие взгляды и шепот из-под поднесенных ко рту ладоней, на беспокойство на лице Пирлипаты, сидящей рядом с королем. Мелодия продолжала плыть над залом, нежная и гармоничная. Но когда Мариетта продолжила вариацию, ее охватило острое беспокойство, знакомое танцовщикам: что-то пошло не так. Лодыжка на одной ноге не слушалась ее, движения танца стали неровными, неуклюжими. Она взлетела в прыжке, и лодыжка не выдержала. Мариетта рухнула на одного из сахарных лебедей. Его тонкая шея сломалась, голова упала и разбилась на ледяные осколки.

– Вы становитесь посмешищем, – прошипел король, и кто-то пронзительно рассмеялся. Глаза короля Гелума, подведенные синей краской, напоминающей цвет птичьих крыльев, смотрели на нее взглядом, который обещал ей еще больше боли. – Встаньте.

Мариетта с большим трудом поднялась. Вздох отвращения вырвался у гостей. Она посмотрела вниз: осколки сахарного лебедя поранили ее левую лодыжку. По ноге текла кровь. Еще хуже было то, что, когда она встала на обе ноги, правая лодыжка подломилась, не в состоянии выдержать ее вес.

Король вздернул губу:

– Я приказываю вам танцевать.

– Я не могу, я вывихнула ногу, – прошептала Мариетта. Подняв глаза, она поймала взгляд капитана Легата, который предостерегал ее о чем-то.

Серебряный костюм короля сверкнул молнией, вызванной приступом жгучей ярости, голос напоминал раскат грома.

– Я приказываю вам танцевать!

Мариетта высоко подняла голову и начала выполнять серию медленных балансе на плоских ступнях, игнорируя протестующую лодыжку. Она не попадала в такт музыке и была похожа на сломанную куклу. Король следил за ней. Он смотрел голодными глазами на ее кровоточащую ногу. Он провел пальцем по губам, а потом быстро высунул язык и облизнулся, и Мариетта с трудом проглотила подступившую к горлу желчь. Она пожалела, что не посмеет швырнуть в него тем уменьшительным порошком, который подарила ей женщина с базара. Увидеть его маленьким и жалким, чтобы можно было раздавить его одной ногой. Но она опасалась, что его безликие телохранители разорвут ее на куски, если она посмеет сделать это. Она прерывисто вздохнула и продолжала танцевать, борясь с болью.

– Если вы будете заставлять ее танцевать дальше, вы ее сломаете, и она больше никогда не сможет танцевать снова. Вы этого хотите? – раздался чей-то спокойный голос. Рядом с Мариеттой возникла Деллара, она стояла подбоченясь, глаза ее потемнели. Ее юбка состояла из колышущихся полос материи темно-синего цвета, такого же, как ее волосы.

– Что-то не помню, чтобы я посылал за вами, фея, – сказал король, снова переводя взгляд на Мариетту.

– А я не помню, чтобы за мной нужно было посылать.

Король вскочил, по его костюму снова проскочила молния, его ярость стала ощутимой. Гости, сидевшие рядом с ним, отодвинулись подальше, при этом над ними взлетели стайки птиц, как облака из сапфировых перьев и пронзительного щебета. Мариетта попятилась назад, припадая на больную щиколотку. Несколько женщин из Беллина открыли дверцы золоченых птичьих клеток и свистом призывали птиц вернуться в них.

– Красиво, – прокомментировала Деллара вспышку молнии. – Однако вы должны понимать, что говорят сплетники дворца по поводу вашей слишком сильной реакции. – Она многозначительно посмотрела на него.

Король Гелум подошел к ней. Протянул руку, сжал ее лицо и с силой поднял его, заставляя ее посмотреть прямо в свои подведенные глаза. Мариетту пронзил страх, она застыла на месте. Между королем и Делларой прошелестел звук, напоминающий шепот, тихий, как взмах крыльев в ночи. Костюм короля Гелума вспыхнул победным сиянием, он отпустил Деллару и вышел из тронного зала через маленькую дверь в стене позади его трона. Его безликие телохранители бросились к Делларе и схватили ее. Мариетта прижала руку ко рту, чтобы подавить крик. Деллару потащили в ту же дверь вслед за королем, ее маленькое тельце не могло сопротивляться ужасающей силе стражников.

Гости из Беллина вскочили и пустились в бегство, окруженные щебетом. В тронном зале начался шум и хаос. Перед Мариеттой возникла Пирлипата, как будто почувствовала, о чем та подумала.

– Ты ничем не в силах сейчас ей помочь; вмешательство лишь приведет к тому, что ты разделишь ее судьбу, и ее отважный поступок окажется бесполезным. Сейчас нам надо уйти.

Мариетта закрыла глаза. Слабый вскрик донесся из потайной комнаты. Он болью отозвался внутри.

– Это больше, чем я могу вынести.

– Придется, ради Деллары; мы ей понадобимся. – Пирлипата схватила Мариетту под руку и поддерживала, пока они шли к лестнице. Безликие стражники позволили им уйти, они медленно поворачивали головы, наблюдая, куда они движутся, пока Мариетта шла мимо них, прихрамывая. Раздался еще один крик, и она замедлила шаг.

Пирлипата крепко держала ее.

Мариетта не очень хорошо видела окружающее и не считала двери, но знала, что они приближаются к их апартаментам; они сейчас находились примерно на том же уровне. Пока они продолжали подниматься, над ними сиял пик из замерзшего сахара, бледно-голубое морозное сияние этого взбитого лакомства скрывало в себе все дворцовые тайны. Мимо пробегали слуги, держа на кончиках пальцев исходящие паром подносы, их взгляды скользили мимо Мариетты и Пирлипаты. Кондитеры проходили мимо, слишком увлеченные разговором о своих сахарных изделиях, чтобы обращать внимание на еще одну жертву своего короля. Две женщины обменялись поцелуями и сладкими, как сироп, обещаниями у открытой двери, потом одна вошла внутрь, отпустив другую в ночь, и она пронеслась мимо Мариетты с развевающимся шлейфом зеленовато-голубого платья.

Они вошли в свои апартаменты, и стражники заперли дверь снаружи.

Мариетта села и стала бинтовать ногу, а Пирлипата опустилась на подушку. Ее золотое облегающее платье потускнело.

– Это я виновата, – сказала Мариетта. – Если бы я не упала…

– Ты не должна позволять себе так думать. Я хорошо понимаю, как ты себя чувствуешь; Деллара много раз