с которым она, видимо, познакомилась во время его визита Англию в 1099 году. По случаю королевского бракосочетания Ильдебер сочинил латинские стихи, поздравив Генриха и всю Англию с обладанием вдвойне королевской невестой. Стихи восхваляли добродетели и скромные манеры очаровательной Матильды: «Покрытая румянцем, что был пунцовей ее мантии багрянца, она предстала перед алтарем и приняла регалии невинной королевы и невесты, что станет матерью могучих королей, исполнив ожидания страны своей».

Недатированное поучение, адресованное королеве, побуждало не поддаваться слепой лести и помнить о том, что она тоже смертна: «Среди богатств, утех и милости народной пусть дух воспримет, а язык произнесет: смерть приравняет лорда к слугам, царский жезл – к оковам и все несхожее к единому сведет»15.

Однако Ильдебер все же прибегнул к лести в панегирике, который написал вскоре после коронации Матильды:

Дочь короля прошлого, жена нынешнего, мать грядущего, тебе посвящается. Редко доводится узреть женщину, что приходится королям дочерью, женой и родительницей. Не ты положила начало своему благородному величию, не ты положишь ему конец, оно будет жить после тебя и пребудет вовеки. Высокочтимая дочь матери, ты не принесешь бесчестья той, которая родила тебя себе под стать. Твой отец владел одним королевством, у тебя же их два. Англичане почитают тебя королевой, нормандцы – графиней [так в оригинале], и оба народа величают тебя госпожой. Ты с рождения приучена держать скипетр. Твое дело – властвовать и править, как предначертано тебе по линии отца. Ты правишь, ибо так распорядилась твоя природа, иным же править позволяет судьба. Тебе принадлежит власть, которая другим дана судьбой. Во всем королевстве не сыщется никого могущественнее, прекраснее и набожнее тебя. Твои обычаи и поступки, королева, не содержат ничего, помимо справедливости. Можешь ли ты причинить вред? Ты не желаешь этого. Можешь ли ты оскорбиться? Ты полна снисходительности. Ты зришь печаль? Ты несешь утешение. Желаешь поднести дары? Ты не медлишь. Жизнь в скупости? Она тебе незнакома. Когда ты говоришь, твои речи обладают силой; когда молчишь, то твердо стоишь на своем; когда смеешься, твой смех почитают за честь. Ты молишься? Уста влажны от слез молящейся. Ты говеешь? Пребывая в радости. Вкушаешь пищу? Всегда умеренно. Что бы ты ни делала, тобой движет здравомыслие. Искренность украшает твой разум изнутри, чистосердечие красит твое лицо снаружи. Достоинства, прекрасные по отдельности, в стократ сильнее вместе16.

На рождественской церемонии возложения короны в Вестминстере, последовавшей за королевским бракосочетанием, присутствовал будущий король Франции Людовик VI, который во время пира сидел между королем и архиепископом Ансельмом. Хотя брак короля пришелся по душе англичанам, стало ясно, что нормандские бароны отнеслись к нему с презрением, и план Генриха по объединению народов не сразу увенчался успехом. Во время празднества «злые языки изощрялись в изобретении едких колкостей в адрес короля Генриха и его жены английского происхождения». За спиной Генриха17 они отпускали пренебрежительные комментарии и «открыто осыпали повелителя язвительными насмешками, называя короля Годриком, а его супругу – Годгифу», популярными именами покоренных саксов18, а также уничижительно отзываясь о Матильде как о «саксонской женщине»19. Нормандцы признали Матильду королевой скорее благодаря ее шотландским корням, нежели английским20.

Однако постепенно, с течением времени, некоторые последовали примеру короля и взяли в жены саксонок. «С помощью смешанных браков и всех доступных ему средств король объединил два народа в прочный союз»21. Прошло несколько лет, и «англичане с нормандцами мирно зажили вместе в деревнях, городских поселениях и крупных городах, вступая друг с другом в браки. Вы могли увидеть множество сельских или городских рынков, заполненных французским товаром, и наблюдать, как преобразились под влиянием иностранной моды англичане, к национальным одеждам которых французы прежде относились с презрением»22. Однако интеграция шла медленно. Только спустя столетие после нормандского завоевания «едва ли стало возможным с легкостью определить, кто англичанин, а кто нормандец»23.

Как известно, брак Генриха и Матильды оказался успешным и основывался скорее на партнерстве, чем на страсти. Они «любили друг друга, не вступая в раздоры», так что, похоже, Матильду не возмущали измены супруга. Руководствуясь прагматическими соображениями, она не возражала против наличия у Генриха незаконнорожденных детей. Некоторые из них воспитывались при дворе. Один из старших сыновей, Роберт Канский, родившийся около 1090 года от неизвестной матери нормандского происхождения, был любимцем Генриха. Монарх повсюду брал мальчика с собой, именуя «Робертом, сыном короля».

Матильда никогда не «нарушала приличий» и «вне королевского ложа» хранила «целомудрие, будучи не запятнанной даже подозрениями»24. Но обнаружить в сердце своего мужа следы великодушия она смогла только после «старательных поисков»25.

5

Есфирь наших дней

Королева Матильда обрела «истинную любовь»1 всей Англии. Ее величали «доброй королевой»2, а один епископ назвал Матильду «общей матерью всех англичан»3. Она подавала безупречный пример истинно королевского поведения, который надолго остался в памяти потомков. Следуя по стопам своей матери, она с радостью исполняла традиционные обязанности королевы, помогая бедным и больным и заступаясь за узников. Ее долгое время считали благочестивой пустышкой, но недавнее исследование Лоис Л. Ханикатт и других ученых показало, что дело обстояло иначе. Матильда сыграла выдающуюся политическую роль, уникальную в истории правления английских королев-консортов. Когда внук Матильды, Генрих II, попросил святого Элреда из Риво написать о его предках, летописец почувствовал, что ему не по плечу «великая задача» воздать должное Матильде, которая стала воплощением «Есфири наших дней»4. Матильда сама способствовала созданию и развитию этого образа.

Хартии свидетельствуют, что королева имела влияние на Генриха5 и что он прислушивался к советам супруги. Оценка одного из современников гласит, что Матильда «не уступала королю в компетентности»6. Она присутствовала на заседаниях королевского совета. Судя по хартиям, она реже, чем Матильда Фландрская, участвовала в рассмотрении юридических споров – на таких хартиях ее подпись появляется нечасто. Тем не менее молодая королева заверила больше хартий, чем другие подписанты. Матильда делала распоряжения, а также выдала тридцать три хартии от своего имени и за своей печатью. На шестидесяти пяти хартиях, которые Генрих издал при жизни супруги, ее подпись как свидетельницы почти всегда следует непосредственно за подписью короля. Единственное исключение – хартия, выданная аббатству Святого Стефана в Кане, где подписи ее братьев имеют приоритет7. Печать Матильды хранится в Британской библиотеке и изображает королеву в полный рост с короной, державой и скипетром. Это самая ранняя печать английской королевы, дошедшая до наших дней.

Матильда принимала активное участие в делах