Взгляд Хантера моментально потемнел.

— Серьезно? Ты решила, я пришел просить разрешение? Дорогая Натали, отпусти меня, пожалуйста, потрахаться? Если я захочу трахнуть Эшли или кого-то еще, то твоего мнения спрашивать точно не буду!

— А вот это я уже знаю, Хантер.

От упоминания нашего общего прошлого его перекосило, как от глотка лимонного сока.

— А ты знаешь, что сама аж позеленела при виде Эшли?

— Да ты же флиртовал с ней напропалую! Весь вечер!

Хантер стал еще на шаг ближе.

— Я теперь даже разговаривать с другими женщинами не могу? Или ты хотела, чтобы я сказал ей правду? «Это Ксандер, а это его невеста, которую я трахаю вместе с ним, потому что я — ее подарок на свадьбу»? Скажи мне, Натали, что я должен был сказать ей?

— Не знаю, — покачала я головой, ощущая острую нехватку воздуха. Хантер был совсем рядом, а я уже вжималась в жесткое ребро столешницы возле раковин. — Не знаю…

— Думаешь, ты одна умеешь ревновать?

Одним рывком он вдруг оторвал меня от пола, подхватив за талию, и усадил на холодный мрамор столешницы. Раздвинул мои ноги и вбил колено между ними, не давая стиснуть ноги обратно.

Его пальцы скользнул по внутренней стороне бедер, чуть надавливая и дразня.

— Просто признайся, что тебе нравится сводить мужчин с ума, — прошептал Хантер. — Нравится купаться в двойном внимании, нравится быть особенной, но при этом тебе совершенно плевать на чужие чувства. Ты любишь секс. Любишь, когда тебя имеют так, что в голове не остается ни одной мысли. Любишь дразнить и отталкивать, и получать то, что для других под запретом.

— Нет, — прошептала я.

— Неужели? Ты надевала трусики вчера, когда собиралась вместе с Ксаем в ресторан?

— Не твое дело!

— А вот я думаю, что мое. Вчера ты не забыла надеть трусики, но сегодня почему-то решила идти без них, хотя Ксандер предупредил тебя, что мы пойдем все вместе. Или я ошибаюсь, и белье на тебе все-таки есть?

Я хотела отдернуть юбку, но Хантер одним движением задрал ее до самой талии, обнажая мои оцарапанные колени. На бедрах уже проступили синяки после грубого секса на пляже.

— Что и требовалось доказать… — прошептал он. — А еще ты надела это платье, от которого у половины мужиков в этом зале стояк. Они все смотрят на тебя и каждый хочет оказаться тем, кто уйдет с тобой ночью и трахнет. И все они думают, что этим мужчиной будет Ксандер.

Его пальцы скользнул по внутренней стороне бедер, чуть надавливая и дразня.

Я тяжело дышала от резких слов и ярости, которую источал Хантер. От того, что сидела с широко разведенными ногами, а он не послушался. Провел пальцем сверху вниз, а потом так низко нагнулся к моему лицу, перехватив за подбородок, что замер в каком-то миллиметре от моих губ:

— Но это я мог бы трахнуть тебя прямо сейчас, знаешь? Спустил бы лямки твоего платья и наконец-то коснулся бы груди, ведь лифчика на тебе тоже нет, и половина ресторана облизывается, глядя на эти твердые соски, просвечивающие сквозь эту чертову тряпку. Я бы даже попробовал тебя на вкус, лишь бы снова услышать твои крики. А после уложил бы тебя на эту столешницу и снова сделал бы тебя своей. Как сегодня, пока ты кончала, насаживаясь на мой член на глазах у своего жениха.

Я дернулась, но его хватка на моем лице стала только сильнее.

— Ты не посмеешь! Не трогай меня, Хантер.

Хантер нагнулся ниже, опаляя мои губы своим дыханием.

— Натали, ты хоть раз думала о том, каково мне смотреть на вас? Каково это знать, он единственный, кто может целовать тебя? Каково знать, что я здесь только ради удовлетворения твоих желаний и ничего больше?

Мое сердце пропустило удар, когда Хантер медленно обвел пальцем мой пульсирующий клитор, скользнул ниже, собирая влагу, и проник в меня.

Я вцепилась в его плечи, сгорая от всего и сразу: стыда, ненависти и желания. Стон царапнул горло, а горячий воздух сжег легкие. Я не должна была хотеть его, не должна была ревновать, и лучше бы нам и дальше оставаться по разным побережьям, но вместо сотен «но» он был рядом и снова управлял моими нервами, как дирижер оркестром. И не только я научилась быть честной в своих желаниях.

Когда Хантер вернул палец на мой клитор, по телу прокатилась волна предательской дрожи. Я снова попыталась стиснуть ноги, но только крепче сжала бедра Хантера. Он не собирался отпускать меня, а я не могла оттолкнуть его.

Его грубая ласка воспламеняла кровь. Он не был нежен, не был аккуратен, он щипал, оттягивал, растирал и поглаживал самую чувствительную часть моего тела, и при этом неотступно смотрел только на мой рот.

Я не дышала. Я замерла на выдохе, сбитая с толку той скоростью, с которой он мог завести меня. Ярость, ненависть и обида стали топливом для стремительного возбуждения.

И в тот же миг Хантер отпустил меня. Скорее отшатнулся, чем просто сделал шаг назад.

— Дэвид… — это было жалким стоном. Меня потряхивало от неудовлетворенного желания, а колени подгибались.

Но Хантер только бросил через плечо перед тем, как ушел:

— Приведи себя в порядок и выходи. Я скажу Ксаю, что Эшли ошиблась, и ты не собиралась блевать тут полночи.

На обратном пути из ресторана никто не произнес ни слова.

За рулем был Ксай, Хантер — рядом, а я снова одна на заднем сидении. Легкое платье давило так, словно по тяжести перевешивало рыцарские доспехи. Сердце в груди билось редко и гулко. Воздух этой ночью был такой густой и соленый, как будто мир ушел на дно. Дышать удавалось с трудом.

Как только мы приехали, я первой вошла в темное бунгало. Взялась за тяжелые и портьеры и после распахнула окна. Мне нужен был весь свежий воздух, чтобы не сгореть этой ночью.

Небо искрило и переливалось молниями, готовясь разразиться бурей. Далекий грохот грома покатывался по взведенным нервам.

Никакая одежда больше не могла спасти меня от обжигающих взглядов. Мужчины были готовы. Воздух искрил от напряжения.

— Будь честна в своих желаниях, Натали, — произнес Ксай.

Я вздрогнула всем телом, потому что эта фраза теперь означала больше, чем честность. Больше, чем просто желание.

Эта фраза теперь билась в унисон с нитью пульса в моем теле.

— Ты готова, Натали?

Я была готова. Видит бог, я сопротивлялась, но искушение все равно оказалось сильнее.

Коснувшись длинной молнии на боку платья, позволила серебристой ткани в последний раз скользнуть по изгибам моего тела. Платье стекло лужицей у моих ног.

Яркие вспышки молний били почти постоянно. Было светло как днем, и в ярком белом свете моим мужчинам могло видно даже, как блестят от возбуждения мои бедра. Ведь под платьем у меня действительно ничего не было.