приносили чистое полотенце, то роняли ложку, то чуть не опрокидывали переполненную кружку. Они восторженно охали, слушая очередную байку о славной победе, и подмигивали. Чем было вызвано такое внимание, я решительно не понимала: парень был симпатичным, в общении приятным, но до любви с первого взгляда было как до луны.

– В детстве я залез в дом одной старой ведьмы и случайно опрокинул на себя котелок с каким-то хитрым приворотным зельем. – Он подмигнул мне, отвечая на немой вопрос. – И с тех пор я проклят нравиться всем хорошеньким девушкам.

– Серьезно? – скептически хмыкаю.

– Почти всем, – тут же уточняет Илай. Моя бровь изгибается сильнее, и он несколько смущенно добавляет, что работает это на каждой пятой, а иногда десятой, а иногда и не работает совсем, и вообще – от моих вопросов пиво киснет. Я рассмеялась, благодушно махая на него рукой.

– Господа желают комнату? – трактирщик аккуратно положил на стол мешок со снедью.

– Мы проездом.

– Жаль, жаль. – Мужчина расстроился. Прикрикнув на смеющихся девушек, чтобы те возвращались к работе, он поклонился и скрылся на кухне.

– А вот в Держце придется заночевать. – Илай с сожалением отодвинул давно опустевшую тарелку и поднялся, похрустывая костяшками пальцев. – Вот бы у тебя за пазухой было припрятано еще побрякушек. Осточертело ходить пешком.

– Ты хочешь купить лошадь? – Я помогла ему надеть рюкзак.

– Вот еще, – покачал головой парень. – Хорошая лошадь стоит дорого, а нам нужно две. А потом их надо куда-то деть, чем-то кормить, ухаживать, да и не люблю я их. Если наскребем денег, то обратимся к городскому магу.

– Зачем?

– Затем, – у моего нового знакомого была отвратительная привычка отшучиваться вместо ответа. Вот и сейчас он беззаботно бросил мне через плечо ничего не значащие слова и вышел на крыльцо.

На улице быстро потемнело. Резкие порывы ветра гоняли по дороге мелкую пыль и пригибали кусты к земле. Громко трещали и раскачивались длинные ветки большого старого дерева напротив. Похолодало. Я зябко поежилась, в который раз пожалев, что сбежала от Хёрстов налегке. Надо было прихватить плащ с капюшоном. У Илая такой имелся, но просить поделиться было слишком стыдно: в очередной раз выслушивать, какой я непутевый путешественник, очень не хотелось.

Мы даже не успели спуститься на мостовую, как в небе полыхнуло белым, а следом, с секундной заминкой, обрушился ливень.

– Придется задержаться. – Илай в сердцах хлопнул по деревянным перилам и скривился, тряся ладонью в воздухе. – Кто же знал, что начнется так скоро! Пойду договорюсь насчет комнаты.

– Как удачно. Сможешь еще немного похвастаться этим девицам.

Я скривилась, передразнивая юношу, и вернулась в таверну. Стряхнув с волос воду, уселась на прежнее место и хмуро огляделась. Местные ответили такими же мрачными взглядами. Не знаю, что на меня нашло, но я разозлилась и нагло уставилась на самого хмурого мужика. Сначала он стойко выдерживал взгляд, но, когда я скривила губы, смутился и потупился.

– Как нет?! – возмущенный возглас Илая заставил встрепенуться и поискать его глазами. Парень стоял рядом с трактирщиком, который меланхолично вытирал руки о фартук. – Ты же сам пятнадцать минут назад предлагал!

– Тогда были, сейчас – нету.

– Врешь!

– В одной уже отдыхает достопочтенный путник с долгой дороги, у двух других крыша протекает. В остальных ремонт да кроватей нет.

Илай скрипнул зубами, сжимая кулаки. Сдержался, глубоко вздохнул и поинтересовался, сколько же трактирщик хочет за пустую комнату. Тот подбоченился, потер тонкий ус и назвал такую сумму, что даже я не удержалась и громко, непечатно прокомментировала его предложение.

– А катись ты на ту сторону, не единственный постоялый двор в городе, – заявил Илай в улыбающееся лицо трактирщика.

– Все постоялые дворы закрыты до наступления лучших времен.

– Это каких? У всех, что ли, разом крыша прохудилась?

– Приказ нового старосты.

– Что за приказ, какого старосты? – не унимался парень. – Где идиот, который это придумал?

Трактирщик посуровел и тыкнул пальцем ему за спину. Мужчина в сером добротном камзоле, сидевший у стены и двумя минутами ранее игравший со мной в гляделки, поднялся, тяжело опираясь на стол.

– Пойдем отсюда, Рила, поищем место получше. – Илай изменился в лице, бросил оценивающий взгляд на широкие плечи потенциального противника и разом остыл. В два шага подскочил ко мне и потянул за рукав.

– В такую грозу?

– Идем, – с нажимом повторил Илай, выразительно кося взглядом на дверь.

– Не идем, – процедила я, глядя поверх его плеча, как трое мужиков встают в проходе. Еще один подошел к двери и щелкнул замком, отрезая путь на улицу. – Кто тебя за язык тянул? Теперь тебя, а, наверное, заодно и меня побьют. Доволен?

Я пыталась сохранить серьезную и спокойную мину, но тут староста, все так же молча, направился к нашему столу. В огромных руках он крепко держал темную бутылку. Воображение тут же нарисовало, как эта бутылка разбивается о непутевую голову Илая, а острым горлышком мне вспарывают живот. Вышло очень натурально, как будто я повидала десяток подобных драк. Спокойствия это не прибавило, поэтому я резко отодвинулась к стене, готовясь, если что, залезть под стол.

– Послушайте! Вышло досадное недоразумение. – Илай попытался примирительно поднять руки, но его тут же под эти руки взяли и силой усадили на скамью. Все те же хмурые мужчины окружили нас, пресекая любую попытку побега.

– Вы совершаете самую большую ошибку в своей жизни, – тихо сказал мой спутник, исподлобья глядя на подходящего мужика. Промелькнуло в этом голосе что-то очень мне знакомое. Угроза была настоящей, без бравады, и тон совсем серьезный, не вяжущийся с тем болтуном, которого я знала уже два дня.

– Может быть, – староста споткнулся на ровном месте и остановился. Он перевел взгляд с Илая на меня, а затем поставил бутылку на стол. – Предложение для тебя, бравый воин, есть.

– А если он. – Я вовремя наступила на ногу уже открывшему для возражений рот парню, намекая, чтобы тот помолчал, – не заинтересуется?

– Вы хотя бы выслушайте, а потом уже решите. – Мужчина уселся за стол. – Долговязый! Принеси-ка нам чистые стаканы. Дело вот какое…

* * *

Зарачар был молодым поселением, образованным лет десять назад вольными мастерами и торговцами, сбежавшими из Держца. Тогдашний градоначальник, пользуясь неразберихой в столице – страна была на пороге войны с северным соседом, – самовольно поднял налоги и ввел новые. Несогласных, как и полагается, либо выгоняли из города, либо лишали имущества, либо кидали в тюрьму. Иногда, в периоды особо плохого настроения, градоначальник делал все сразу, без какого-либо суда. Устав терпеть такое отношение, двадцать семей ремесленников собрались и пришли к общему выводу, что проживание в городе