окном и двумя неудавшимися помолвками. Первая расстроилась за пару дней до официального объявления: перебравший министр растрепал на званом ужине, что принцесса-то не совсем настоящая. Обидно было наблюдать, как рыцарь при встрече стал отводить глаза и делать вид, что все милые стишки, комплименты и цветы под дверью – не более чем юношеская придурь. Ну да ничего, поревела пару месяцев и забыла. Ко второму потенциальному женишку я вообще ничего не испытывала – ни любви, ни ненависти. Но кто сказал, что подвиги совершаются только из-за любви?

Вот взять колдуна или наемницу. Если бы кто-нибудь предложил ради того, чтобы их планы разрушить, переночевать в гнезде дракона, я бы первой вызвалась. А затем наблюдала бы, как они ругаются и Фэрфакс лезет в пещеру меня спасать.

Вот именно, что спасать.

Я скрипнула зубами, вспоминая, как колдун много-много раз вызволял меня из затруднительных ситуаций: спасал от волков, кабана, подосланных убийц. Когда я переела голубики и мучилась от боли в животе, притащил откуда-то лекарственную настойку. Даже несмотря на протесты Делайлы, остался в лесу меня искать. Правда, в этот лес сначала затащил.

Ужасный мне все-таки попался колдун. У одних похитители что надо – злые, не оставляющие никаких лазеек для сочувствия; у других, как в сказках – похитил, а потом оказался добряком. Мне же достался Фэрфакс: с какой стороны ни посмотри, все в нем как-то… неопределенно. Вроде бы и злодей, но как-то не совсем.

А эта идея выдать замуж, лишь бы от меня отвязались заговорщики, совсем бредовая. Я бы на его месте после того, как со мной не расплатились, и переживать бы не стала, как там поживает принцесска. А он – нет, придумал какой-то идиотский план, наверняка считая, что совершает благородный поступок. Внутренний голос не унимался, спрашивал, любопытно ли мне, чем там сейчас колдун занимается. И нашептывал, что, если я узнаю, что нападение темного Фэрфакс пережил менее удачно, чем показалось вначале, я немного-совсем-чуть-чуть-капельку расстроюсь.

Когда до ушей долетел тихий бой часов – пробило одиннадцать, – я поспешила в коридор в надежде хоть как-нибудь отвлечься от мыслей о судьбе колдуна. На цыпочках прошла мимо комнаты хозяина дома, на минутку задержавшись возле комнаты младшей, но ничего подозрительного не услышала.

Илай, вытянувшись, лежал на спине, укрывшись одеялом по плечи. Длинные темные волосы разметались по подушке. В неровном свете лампы мне показалось, что его веки дрогнули. Особо не церемонясь, я подошла ближе и наклонилась, придирчиво разглядывая парня.

– Чего тебе надо? – шепотом, почти не шевеля губами, откликнулся юноша.

– Так и знала, что ты не спишь. – Я ухмыльнулась и с размаху села на край кровати, поставив лампу на пол. – Не настолько ты, оказывается, безрассудный.

– Попробуй усни, когда ты главное блюдо на ужине. – Илай поморщился, отодвигаясь и натягивая одеяло. – Шла бы ты отсюда.

– Мне-то чего бояться? Сам же слышал: оно таких, как я, не трогает. Что будешь делать?

– О чем ты?

– Ты же не собираешься просто дать себя укусить? – Я облокотилась на подушку. – Наверняка у тебя есть план!

Илай не успел ничего ответить: резким движением я стянула с него одеяло, с торжеством убедившись, что лежит парень в одежде, а под боком пристроил простенький меч.

– А если бы я имел привычку спать голым? – Он рассерженно сверкнул глазами и снова укрылся. – Иди, выспись.

– Так каков твой план? Дождешься, когда она подберется, и отрубишь ей голову? У тебя припасены какие-нибудь ловушки? Ты проверил окна? – Я подскочила к окну и проверила замок. – Девчонкам в таверне ты рассказывал, что у тебя куча магических амулетов на все случаи жизни. Подходящий есть?

– Рила, – Илай закрыл лицо руками, сдерживая нервный смешок, – я знаю, что делаю. Иди поспи или съешь вон пирог – старостина кухарка оставила в столовой, чтобы умаслить Бабу.

– Я могу покараулить в коридоре.

– Нет, – твердо отрезал юноша. Он со вздохом сел на кровати, надел сапоги и тоже подошел к окну. – Что случилось?

– Мне не спится. Мысли всякие в голову лезут. – Я закусила губу, отворачиваясь и всматриваясь за окно. – Ты совсем-совсем не боишься? Зачем вообще на это согласился?

– Деньги лишними не бывают. Тебе-то это сложно понять, но для обычных людей путешествие с пустым кошельком сродни катастрофе. И если пришлось, нужно уметь в дороге зарабатывать: там дрова нарубить, где-то крыльцо починить, тут вот за нечистью приглядеть. Ничего для Ниверии необычного, привыкнешь.

Я хотела возразить, что к такому привыкнуть невозможно, но внезапно мое внимание привлекло движение за окном. Темное небо, все в низких тяжелых тучах, рассекла алая звезда. Оставив короткий след, она на секунду мигнула, а затем появилась вновь, зависнув над поселением. Медленно пролетела над ратушей, сделала круг вокруг шпиля и направилась в нашу сторону. Упав перед крыльцом, растеклась пульсирующей лужицей света. Воздух пошел рябью.

– А-а, суккуб, – как-то разочарованно протянул Илай, равнодушно наблюдая, как из красного пятна проступает человеческая фигура. – Их в этих краях называют летавицами.

Набросок, который днем показывал староста, имел мало общего с ночной гостьей. Нежить была высокой, стройной и загорелой, волнистые светлые волосы тяжелой волной лежали на плечах, а большие подведенные глаза поблескивали красными огоньками. Облачена она была в какое-то струящееся одеяние, почти не скрывающее ни длинных ног, ни крепких грудей, ни мерцающего на них красного узора. Собственно, этот узор был единственным, что могло подтвердить, что перед нами та самая Страшная Баба.

Красавица подняла взгляд и призывно улыбнулась, обнажив ряд белоснежных ровных зубов.

– Ну, хоть симпатичная, – проворчал Илай, накидывая куртку и перекладывая меч из одной руки в другую. Распахнул дверь и быстрым шагом направился вниз, уже на лестнице прикрикнув, чтобы я даже не думала за ним идти. Я и не собиралась.

Глава 12

Старостина семья основательно подошла к защите дома от нечисти, забив дубовые рамы гвоздями и напрочь лишив меня возможности открыть окно. Прижавшись к стеклу, я внимательно следила за юношей. Илай стоял у крыльца, опершись на меч и что-то говоря – слов было не разобрать. Страшная (хотя язык не поворачивался назвать так ночную гостью) Баба застыла напротив него в шагах десяти, кривя алые губы в широкой улыбке, которая таяла с каждым новым словом юноши. Под конец его неразборчивой речи летавица зло оскалилась, выпустив длинные черные когти.

Хоть я и не собиралась принимать участия в этом бою, любопытство не давало покоя. Убедившись, что за последние три минуты противники не сделали никаких попыток друг