Как и предполагалось, с душевной женщиной мы подружились быстро.

Чего нельзя было сказать об Идриль. Эта реинкарнация Шапокляк повсюду таскалась за нами хвостиком и непрерывно скрипела, как радио, заклинившее на негативной волне. Мамочки, я только поражалась, с каким ангельским терпением Насуада реагировала на это бесконечное фоновое ворчание. Мне кажется, бабуле для того, чтобы говорить даже собеседников не требовалось. Она просто бурчала сама с собою, как говорится, с умным человеком.

— Бу-бу-бу… что ещё за печки такие, всё бы им по-своему, всё бы своевольничать, бу-бу-бу… и традиций не чтят, стариковской мудростью брезгуют, так и до конца света недалече…

— Не обращай внимания. — тихонько шептала мне на это Насуада, с немного виноватой улыбкой подхватывая под руку, — Она на самом деле не такая вредная, как кажется. И доброты в ней хватает. Просто судьба не сложилась, вот и озлобилась тётушка немного на мир. Но в трудный момент нет более верного и надёжного человека, чем Идриль. Поверь, уж я-то знаю.

В баню она отправилась с большим энтузиазмом, правда, парильшицей оказалась не шибко крепкой. Больше понравилось просто нежиться в несильном жару. Ну тут уж, как говорится, на вкус, цвет и крепость здоровья. Главное, что от самой идеи Насуада была в полном восторге.

Наша же старушка от предложения посетить баню впала в священный ужас, мысленно записав меня в отъявленные еретики. По крайней мере так было написано на возмущённо сморщенном лице.

Но! Послушав блаженное мурлыканье своей любимой племянницы после парилочных процедур… Раз, да другой, да третий… Короче говоря, сдалась бабулька. Скорее всего просто не смогла совладать с любопытством. Делая вид, что всё ещё негодует и идёт на сие испытание исключительно ради того, чтобы убедиться, что крамольное бесовское сооружение ни коим образом не навредит любимой Насуаде, Идриль с гордо задранным носом в один из вечеров всё-таки посеменила в это ужасное «Хиргово пекло».

Кстати, ругалась эта благообразная старушка может и не как сапожник, но со смаком. Считала, что слишком стара, чтобы сковывать свои буквально «последние денёчки жизни» такими малозначительными мелочами, как дамские приличия. Поминала Хиргово семя, племя, пламя и самого бедного старенького дряхлого божка в хвост и в гриву так, что тот, наверное, булькал, чихал и перхал в своих последних капищах едким дымом.

Хотя, как обычно и бывает, при этом бдительно следила, чтобы остальные дамы эти самые приличия свято соблюдали. Своеобразный, в общем, персонаж. И, как пока казалось, довольно безобидный. Но это пока. Ладно, про это позже. А сейчас сказ о том, как наша щуплая, но грозная «фея» в баню ходила.

Вот где, доложу я вам, было шоу.

Начать следует с того, что в тот день я впервые наблюдала, что такое настоящая гроза в этом мире. Ну то есть мелкие радужно-грибные дождики не в счёт, сегодня мы ожидали настоящую бурю. Первой о надвигающемся катаклизме, похрустывая ревматизмом, сообщила Идриль, когда его ещё ничего не предвещало.

Вскоре действительно появились признаки того, что погода портится. Я сказала портится? Это я поскромничала. Ураган надвигался столь стремительно, что выглядело это грозное действие, как в ускоренной съёмке. Вот если кто понимает выражение «на глазах», так то как раз об этом.

Пока сосредоточенные слуги закупоривали все ставни и двери в замке, прятали по постройкам животных и спешно готовились к нашествию стихии, а Идриль невозмутимо принимала первую в своей жизни баню, небо стремительно заволакивало тяжёлыми, переполненными влагой тучами. Небо заклубилось сизой теменью и последние одинокие солнечные лучи окончательно заволокло свинцом. Рябь на озере в считанные минуты превратилась в тревожные волны, а затем пришёл настоящий шторм.

Ветер надсадно и угрюмо завывал за окнами в бессильных попытках одолеть каменную громаду, непоколебимым монолитом вставшую на его пути. И грянул гром. Нет, сперва чёрное небо в рваные клочья разнесло ослепительной вспышкой, а потом… Началось натуральное светопреставление с такими звуковыми спецэффектами, что уши заложило.

Сразу заметно похолодало, и мы, не сговариваясь, решили, что наступило самое время для того, чтобы затопить и опробовать в действии уже установленные печи.

В малой гостиной уютно потрескивали дрова, из кухни принесли чай с плюшками, я, Насуада, Мелькор и Рон собрались за столом. Вспомнив своё пионерское детство, вдруг подумала, что обстановка буквально приглашает к тому, чтобы закутаться в плед и начать травить байки-страшилки про чёрного-чёрного человека в чёрном-чёрном лесу, ну и что там дальше в зависимости от личной интерпретации рассказчика.

И тут, посреди всего армагеддона, явлением Антихриста народу, в гостиную вплывает наша довольная, как сытый кот, розовощёкая бабуля. И со словами: «Ну что, милые, замерли, грозы не видали?» — устремляется к столу.

Следом за ней, рассыпаясь в переживаниях и оправданиях, поспешала красная, как помидор, Лалайт, выполнявшая нынче роль банщицы для барышень.

— Ридганда Тиннариэль, прошу прощения, я, честное слово делала всё, как вы велели. — чуть не плача причитала она.

— Ай, хилая у вас девка на вениках! — безапелляционно парировала Идриль, — Я ей говорю, поддай парку, а она своё талдычит: «Не велено» — и всё. Дышит, как кляча загнанная, еле шевелится. Да покойник шибче руками машет, чем эта ваша… Э-эй, пришлось самой себя хлестать.

— Так нельзя же, возраст, здоровье…

— А ты мне про возраст тут не хнычь, я может ещё… о-го-го! Да с такой баней ещё годов двадцать протяну. Нэсси (Это она так ласково Насуаду называла), нам такую тоже надо! — решительно припечатала Идриль, и померещилось, что ещё секунда, и бабуля с таким же настроем потребует себе стакан самогона.

Все присутствующие за столом просто дар речи потеряли. Чего угодно ожидали, только не такой вот реакции.

Я действительно проинструктировала Лалайт, чтобы она там не слишком усердствовала. Всё-таки в самом деле возраст, давление, сердце, да и вообще, как никак в первый раз такой стресс для организма. А оно вон что. Старушка оказалась любительницей острых ощущений, и баня на неё подействовала бодряще, не сказать оживляюще.

А это «поддай парку»?! Моментально освоила банный жаргон. Прелесть какая. Перед глазами в красках нарисовалась картина, как Идриль, растянувшись на полке, подгоняет взмыленную Лалайт и требует орудовать вениками «шибче».

— Ну вот что, девоньки, заканчивайте чаёвничать. — неожиданно продолжила наша пожилая богиня парилки, — И пошли к тебе в комнату. — она указала пальцем на племянницу.

— Зачем? — чуть не икнула Насуада.

— Ночь сегодня хорошая, правильная ночь-то. Гадать будем.

— Чего будем?! — мы все хором переглянулись с одинаково-ошалелым выражением лиц.

А Идриль уже шаркала к дверям, на ходу не оборачиваясь добавляя:

— И печку там свою затопите.

Печь в бывшей моей, а нынче комнате Насуады к этому времени уже затопили. Так что, когда мы, недоумённо-заинтригованно переглядываясь вошли в спальню, там было уже тепло и уютно.