— Насуада… — едва не обливаясь слезами умиления и облегчения, про себя повторила я, — Насуадочка, миленькая! Я тоже благодарю тебя за то, что ты не вот эта зловредная бабуся.

Спутнице папы на вид было лет тридцать пять, наверное. Белокурая, стройная сероглазка с приветливым лицом. Может не роковая красотка, но очень даже приятная, располагающая к себе дама.

— Постойте, а кто тогда сия Гингема? — я перевела взгляд обратно на ворчливую «мышку».

— Тиннариэль… — Мелькор заметил меня, — Тина, познакомься, это Насуада — сестра и любимая подруга мамы Ронана.

Мы с ней синхронно присели в приветствии, и я попыталась оценить сигналы интуиции. Неприятных впечатлений пока не было. Напротив, казалось, что эта женщина каким-то образом обязательно оставит свой положительный след в нашей жизни. Не знаю, она мне просто нравилась, и всё.

Любопытная, несказанно деятельная бабуля тем временем отвлеклась от своих изысканий и чуткого руководства по размещению пожитков (больше всего она страдала за какой-то сундук, который, по её указанию, ни в коем случае нельзя было трясти), присоединилась к нам.

— А это тётушка Насуады, почтенная Идриль.

Я поздоровалась с представленной, отмечая, что нет, возможно я ошиблась, и лицо старушки, всё-таки, иногда способно выражать положительные эмоции. По крайней мере при взгляде на племянницу кущи седых бровей Идриль разъехались в стороны и недовольные морщинки хоть не исчезли совсем, но значительно расслабились. Очевидно, сие означало максимально возможную степень благости и расположения.

На меня же бабуленция воззрилась испытующе-проницательно.

— Похоже, эта подозревака вообще не стесняется в проявлении своих чувств. А все её помыслы сводятся к защите интересов единственно любимой деточки. (это я про Насуаду). Остальные же обитатели мира заслуживают лишь самого строгого и сурового отношения.

. Я в этом доме чувствовала себя совершенно уверенно и спокойно — уж здесь точно в обиду не дадут. К тому же опыт прожитой жизни и закалка, полученная в партизанской войне с Нини, давали основания верить в собственные силы. Не пасовать перед противником и уж тем более не волноваться из-за бдительно-переживательных бабушек, считающих своим долгом всем продемонстрировать, что они на чеку и каждого видят насквозь.

В общем, ни один нерв не дрогнул. Наоборот, сухонькая заступница в этой своей грозной композиции сейчас показалась такой трогательной, что я ей улыбнулась. Вот прям искренне. И даже шире, чем самой Насуаде. Отчего в глазах озадаченной бабки сперва мелькнуло удивление, недоверие, а потом, кажется, даже намёк на смущение.

Ну ладно, с гостьями худо-бедно разобрались. А где же у нас супруг? Насколько помню, ридгон приглашал в свой дом обоих, но посторонних мужчин вокруг не наблюдалось.

Впоследствии на этот счёт выяснилось, что Насуада овдовела ещё полтора года назад, так и не нажив детишек. Наши об этом не знали, так как, вы же помните, отношений почти ни с кем не поддерживали. Собственно, поэтому в группе обязательного по этикету сопровождения двоюродной тётушки и прибыла Идриль.

Ой, с бабулей нашей там тоже целая эпопея вышла, которую мне поведала Флита. Общительная помощница моментально вошла в контакт со слугами прибывших, нещадно страдавших от скверного характера Идриль, и те поделились печальной историей деспотичной старушки.

Дело в том, что к преклонному возрасту она осталась совершенно одна. (Что не мудрено при наличии столь зловредного нрава.) И никто из родственников не желал брать такую гангрену к себе на попечение. Поискать общий язык с Идриль отважилась только вдовая Насуада, как никто понимавшая, что такое одиночество.

Сей факт в моих глазах только добавил тётке привлекательности. Во-первых, этот жест говорил о её сердечной доброте, во-вторых… Раз уж она смогла управиться с таким непростым характером и даже завоевать любовь Идриль, имелись все основания полагать, что уж мы-то, мирные, точно поладим.

В общем, с удовольствием и лёгким сердцем отдала гостье под временное место жительства свою бывшую комнату, которая нынче в замке была одной из самых благоустроенных.

Муж мой ещё с утра упылил куда-то по делам и вернулся только к праздничному обеду. И то успел лишь потому, что за ним срочно отправили посыльного.

Встреча Рона с Насуадой вышла такой… не знаю, такой тёплой. Два человека, связанные кровью и любовью к третьему. Все внятные слова, что-то, растеряла. Ну как объяснить, сестра и сын Аурры как будто вернулись в прошлое. Счастливое и доброе. И разговорам, и слезам, и воспоминаниям не было конца.

Наперебой рассказывали какие-то случаи из той общей жизни, смеялись. Рон, ухахатываясь, поведал, как однажды в детстве у тётушки в гостях закопал «клад», которым оказалась её любимая брошь, опрометчиво оставленная на столике. А потом они всем хороводом перерыли сад, заглянули под каждый кустик, но так и не нашли пропажу.

— Очень уж она была блестящая, подходящая для сокровища настоящего пирата. Ну вот и положил под камешек. Я же не думал, что забуду под какой. — веселился он.

— А я-то хороша! — веселилась Насуада, — Ты, наверное, не помнишь, слишком маленький был, когда однажды накормила тебя ягодами полёвки, а ты весь покрылся красными пятнами. Такие они спелые, сладкие были — дай, думаю, побалую племянника. Кто же знал, что тебе их нельзя? Вот страху тогда с твоей мамой натерпелись.

Мелькор слушал почти не вступая в разговор. Только улыбался, смеялся со всеми и вскидывал брови в особо бурные моменты. В глазах ридгона притаилась тихая грусть по его Аурре — его хрустальной капле счастья в океане человеческих судеб. А мне было страшно жаль, что не довелось с ней познакомиться.

С приездом тётушки жизнь в замке ещё больше оживилась. Не сказать, что до этого момента было скучно, особенно нам с Роном. Да остальным, в общем-то, тоже, учитывая, сколько работы я задала обитателям Хальдада. Но её присутствие добавило движения и свежести нашим будням.

Совсем сразу, вот прям с порога сбросить на гостью свои известные заботы и уединиться с мужем, с головой окунаясь в чувства, не позволял долг гостеприимства. Тем более, что человек она оказалась хороший и интересный. На мои же попытки обратиться к больной теме тётушка с очаровательной улыбкой только махала красивой ручкой:

— Тина, можешь даже не волноваться, я всё устрою легко и быстро. Ты мне лучше поведай, что за строительство затеяли у вас во дворе. Мелькор признался, что это твой замысел и отказался отвечать, настаивая на том, чтобы рассказывал об этом тот, точнее, та, кому всецело принадлежит заслуга в столь необыкновенных и чудесных переменах Хальдада.

Оу, ну это завсегда пожалуйста. Насуаде всё было интересно. С широко открытыми глазами она так подкупающе искренне восхищалась моими придумками, что сердце млело. Увиденные новшества тётушка «брала на карандаш», расспрашивала самым подробнейшим образом и, видимо, намеревалась воплотить их в своём доме.