— Дорогая Идриль, или вы прямо сейчас скажете, что сие означает, или завтра меня похоронят от разрыва аорты. (При чём тут аорта — непонятно, похоже, мысли сейчас пропускались исключительно через рот, забывая завернуть в переполненный полным хаосом мозг.)

— Первозданный свет. — дрогнувшим голосом торжественно провозгласила она.

— Ну-у?!.. — изнемогая от затянувшейся паузы, хором возопили мы с Нэсси.

— Тина, все боги мира будут за тебя. Это карта победы!

Фу-у-уф! Ну вот и ладно. Вот и замечательно. (Ля-ля-ля. — вспомнилась Фрекен Бок из «Малыш и Карлсон») Да я сама сейчас готова была истерично смеяться и рыдать. Вот сроду же никогда не верила во всю эту ерундистику. Галиматья чистой воды! И сейчас не верю. А чего тогда так распсиховалась? Это всё мистический антураж и сила внушения. Бабкиного. Ну её вместе с пророчествами, Призрачной королевой и старой колодой вдогон. Разве ж можно так будоражить нервы. Так ить и до психоза недалеко. Клинического.

Жуть, как хотелось по-быстренькому собрать разбросанные по столу карты в кучку и упрятать их обратно в старухин узелок. А лучше сжечь, прямо с ним, так как бог его знает, что ещё за опасные и вредные штуки она там хранит. Идриль у нас вон какая затейница оказалась — бабка с сюрпризом. Ходит буквально с ящиком Пандоры подмышкой, а мы и не в курсе.

Ладно, всё хорошо, что хорошо кончается. Я усиленно гнала от себя видения всяких Хирговых печатей вместе с туманами, призывая на помощь голос рассудка. Взять себя в руки удалось довольно быстро — я же разумный человек. Как только разошлись по спальням и мой нос уткнулся в надёжное плечо мужа — наваждение прошло, и мир снова заиграл радужными красками.

Но осадочек, честно признаться, остался.

Ураган ушёл так же стремительно, как и налетел. Оставив после себя некоторые следы погрома в виде размётанных пучков мокрой соломы, обломанных веток и сорванной листвы, многочисленных грязных луж и раскиданного по всем углам строительного мусора, стихия умчала крушить другие цели. И так до тех пор, пока дыхание бури не иссякнет, и не толкнётся в двери очередного замка или простого крестьянского дома уставшим лёгким ветерком.

Хальдад действительно доказал, что является настоящей стойкой крепостью. Самыми серьёзными разрушениями можно было, пожалуй, назвать лишь сорванную крышу старого сарая и две яблони, сломившиеся под весом спелых плодов, которые не успели собрать.

Зато весь мир вокруг казался таким сверкающе-отмытым, точно хозяйственная божья рука надраила его самым тщательным образом до ослепительного блеска. Воздух, наполненный ароматом рассыпанных битых яблок, смешанный с доносившимся из-за стены запахом щедро устилавших берег водорослей, казался не просто прозрачным — хрустальным.

Впечатление это усиливало лучистое солнце, отражавшееся в призмах капель ушедшего ливня, ещё не успевших опасть или просохнуть.

По дворам уже шевелились работники, приводившие в порядок немного потрёпанную территорию замка. Моим мужчинам непогода тоже добавила забот — нужно было проследить, чтобы и в лесном хозяйстве устранили последствия разгула стихии. Не защищённый высокими надёжными стенами бор наверняка пострадал сильнее. Какие-то деревья повалило, их требовалось найти, собрать и сохранить для дела.

Но всё равно, душа пела вместе с радостно заливающимися птицами, пережившими ночной разгул разгневанной природы. Хотелось дышать полной грудью и совершить что-нибудь грандиозное для этого прекрасного обновлённого мира.

Идриль из вчерашней зловещей ведьмы снова превратилась в ворчливую благообразную старушку, Нэсси тоже к утру уже не проявляла признаков расстройства или беспокойства. И я успокоилась. Тем более, что никаких предпосылок верить в то, что предсказания Идриль сбудутся — не наблюдалось.

Всё шло своим чередом, каждый занимался своим делом. Пребывание Насуады и её временами немного экзальтированной спутницы в замке стало привычным. (Если вы понимаете, о чём я — все освоились и больше не нуждались в том, чтобы непременно ходить друг за другом хороводом.) Обе тётушки активно и весьма эффективно разбирались с вопросами свадьбы, я разрабатывала идею с пуговицами, все были живы-здоровы и загибаться ни под каким Хирговым проклятьем не собирались.

Что касается прогнозов на напророченные взаимные чувства Насуады и Мелькора — тоже не сказать, чтобы особо существенные признаки имели место быть. Напротив, Нэсси, (наверное, именно под влиянием того, что ей наговорила Идриль) даже стала более сдержанной в общении со старшим ридгоном. Как будто начала испытывать некоторую неловкость, которой до этого дня совершенно не существовало.

Вечерами они с Мелькором, бывало, засиживались за чайком, но все их тихие разговоры сводились к воспоминаниям об Аурре и дням, когда она была жива, ну и насущным темам дня. Где-нибудь рядом непременно присутствовала Идриль. Но бабуля, то ли нарочно делала вид, то ли действительно мирно дремала в каком-нибудь уголке, не встревая в их беседы. А мы с Роном только радовались возможности с чистой совестью слинять ото всех, наслаждаясь собственным счастьем.

Что касается моей «горячей» затеи — здесь фантазия просто шла вразнос. Это же какое поле для новаторской мысли! Вспоминая историю создания пуговиц, некогда читанную для идеи одной из книг, глаза разбегались, с чего начать. В тот раз, кстати, я так и не использовала эти знания по назначению вследствие того, что, вместо чинного развития рукоделий, мою героиню потащило в приключения. Они так иногда делают, эти герои. Ломаешь голову, стараешься, придумываешь им сюжет, а те самым натуральным образом начинают жить собственной жизнью и интересами, увлекая своего создателя за собой. В итоге автор из ведущего лица превращается в ведомого. Вот такой вот парадокс.

Но это я чего-то отвлеклась. Возвращаясь к пуговицам, следует отметить, что никто не помнит, кто был тем самым гениальным человеком, придумавшим сие полезнейшее изобретение. И даже к какому народу он принадлежал — доподлинно не известно.

В качестве материала для их изготовления можно использовать что угодно — от шлифованных деревянных палочек, шапочек желудей (в самом примитивном варианте) и костей животных, до керамики, стекла, металла, в том числе дорогого, и драгоценных камней. Их можно плести, вязать, вышивать, разукрашивать и лепить из тиснёной красивым орнаментом глины.

Разработку массового производства отодвинула на второй план, ибо в первую очередь я торопилась использовать удобный момент для создания спроса на будущую новинку. Сейчас поясню.

Впереди — свадьба, съедутся всякие важные персоны с разных концов страны. Нужно было успеть снабдить пуговицами наши праздничные наряды, чтобы все, условно говоря, воскликнули «Ах!» и сломали головы, что это за штуки такие. Далее по моему коварному плану у присутствующих должен возникнуть непреодолимый интерес к новинке и сформироваться жгучее желание срочно заиметь себе такое же удобство и красоту.

По такому важному случаю пуговицы следовало изготовить штучные и очень дорогие.