неизлечимо больным, старым, зависимым детям, урезании бюджетов на продуктовые талоны и даже на школьные обеды принимают сытые мужчины, живущие в удобных домах с двумя машинами и бесчисленными налоговыми прикрытиями. Никто из них не ложится спать голодным. Недавно кто-то из них предложил нанимать пожилых людей для работы на атомных станциях, потому что им всё равно скоро умирать.

Неужели кто-то из присутствующих всё еще может позволить себе верить, что попытки вернуть будущее могут быть частными или индивидуальными? Неужели кто-то из вас еще может позволить себе верить, что целью освобождения может быть единственная, конкретная область какой-либо одной расы, одного пола, возраста, религии, сексуальности или класса?

Революция – это не разовое событие. Это развить в себе неусыпную чуткость к малейшей возможности привнести подлинные изменения в устоявшиеся, отжившие реакции; в частности, это учиться уважительному обращению с взаимными различиями.

У нас есть общий интерес – выживание, – а его невозможно достичь, действуя отдельно от других только потому, что их различие нас смущает. Мы знаем, каково быть теми, кому лгут. Шестидесятые должны научить нас тому, как важно не лгать самим себе. Не считать, что революция – это разовое событие или что она происходит вокруг нас, а не внутри нас. Не думать, что свобода может принадлежать какой-то одной группе среди нас, когда другие несвободны. Как важно не позволять даже нашим лидерам определять нас для нас самих или определять для нас источники нашей силы.

Здесь нет такого Черного человека, который может позволить себе ждать, пока его или ее вовлекут в позитивное действие ради выживания. Каждому и каждой из нас необходимо прямо и внимательно взглянуть на действительные особенности (условия) его или ее жизни и решить, где требуются действия и энергия и где они могут быть эффективны. Перемены – это прямая ответственность каждого и каждой из нас, где бы и в каком бы положении мы ни находились, какую бы область действий ни выбирали. Ведь пока мы ждем еще одного Малкольма, еще одного Мартина, еще одного харизматичного Черного лидера, который благословит нашу борьбу, Черные старики и старухи в трущобах замерзают насмерть, Черных детей на улицах избивают и режут или компостируют им мозги телевидением, а доля Черных семей за чертой бедности сегодня выше, чем в 1963 году.

И если мы ждем, когда можно будет отдать наше будущее в руки какого-нибудь нового мессии, то что случится, когда и этих лидеров застрелят, дискредитируют, обвинят в убийстве, назовут гомосексуалами или как-то еще подорвут их авторитет? Мы снова отложим наше будущее? Что за усвоенный и саморазрушительный барьер мешает нам двигаться, не дает объединиться?

Мы, Черные люди, стоим сейчас на уникальном перекрестке в нашей жизни. Отказаться участвовать в создании нашего будущего – значит сдаться. Не дайте обмануть себя, не дайте загнать себя в пассивность ложным чувством безопасности (это не про меня) или отчаянием (нам ничего не изменить). Каждый и каждая из нас должны найти свою работу и делать ее. Готовность к борьбе больше не значит, а может быть, никогда и не значила перестрелки среди бела дня. Это значит трудиться не покладая рук ради перемен, иногда без малейшей уверенности в том, что перемены наступят. Это значит делать лишенную романтики, утомительную работу по выстраиванию осмысленных союзов, и это значит видеть, какие союзы возможны, а какие нет. Это значит сознавать, что союз, как и единство, есть сплочение цельных, самоактуализированных людей, собранных и верящих, а не разобщенных автоматов, марширующих к заданной точке. Это значит бороться с отчаянием.

В университете это, безусловно, непростая задача, потому что, когда вы оказываетесь здесь, на вас обрушивается поток возможностей назвать себя не тем именем, забыть о том, кто вы и в чем ваши действительные интересы. Будьте уверены, вас будут обхаживать, а ничто не парализует творческую способность быстрее, чем токенизм – это ложное чувство безопасности, подпитываемое мифом о возможности индивидуальных решений. Если перефразировать Малкольма, когда Черная адвокатка едет на «Мерседесе» по авеню Зи в Бруклине, она всё равно «негритянская сука» – два слова, которые, кажется, никогда не выходят из моды.

Вам не нужно быть мной, чтобы мы могли бороться плечо к плечу. Мне не нужно быть вами, чтобы понимать, что у нас с вами общие войны. Но мы с вами должны посвятить себя какому-то будущему, и включить друг дружку в его образ, и работать на достижение этого будущего, используя уникальные сильные стороны каждой из наших идентичностей. А для этого мы должны дать друг дружке право на различия, в то же время осознавая нашу общность.

Наша история научила нас, что если действия во имя перемен направлены лишь против внешних обстоятельств нашего угнетения, то этого недостаточно. Ради нашего исцеления мы должны распознавать безысходность, которую внушает нам угнетение – этот настойчивый голосок, который твердит, что наши усилия напрасны, ничего не изменить, так зачем тогда всё, просто прими это. И мы должны бороться с этой вживленной в нас частичкой самоуничтожения, которая живет и расползается внутри нас, как яд, и остается неизученной до тех пор, пока не заставит нас обратиться против самих себя друг в дружке. Но мы можем распознать и прямо указать на эту ненависть, запрятанную глубоко внутри каждой и каждого из нас, и увидеть, кого она заставляет нас презирать, и мы можем ослабить ее могущество знанием о нашей действительной взаимосвязи, прорастающей поверх наших различий.

Надеюсь, на опыте шестидесятых мы выучим, что мы не можем позволить себе делать работу наших врагов, уничтожая друг дружку.

Что это значит, когда в момент ярости Черный бейсболист – это произошло в Иллинойсе – осыпает бранью белого провокатора, но наставляет нож на Черного? Какой способ можно найти, чтобы поддерживать порядок на улицах района, где живет меньшинство, не настраивая при этом одно поколение против другого?

Говоря о Черных лесбиянках и геях, председатель студенческого самоуправления Говардского университета[157] заявляет по поводу публикации в кампусе Манифеста гомосексуальных студентов: «Черное сообщество не имеет ничего общего с этой мерзостью – нам придется отказаться от этих людей» [курсив мой]. Отказаться? Часто сами того не замечая, мы впитываем расистское убеждение, что Черные люди – подходящая мишень для любого гнева. Мы ближе всего друг к дружке, и нам легче излить ярость друг на дружку, чем на наших врагов.

Конечно, с исторической точки зрения, юноша из Говарда неправ. Он принадлежит к Черному сообществу, а значит у него много общего с «нами». В числе лучших наших писателей, активисток, художников и ученых и в шестидесятые, и сегодня были и есть