— Ульяна пока будет с тобой до выписки.

— То есть все хорошо, да? — загорелась в сердце надежда. Неужели мои молитвы были услышаны?

Богдан кивнул на кроватку, желая, чтобы я уложила ребенка. Я аккуратно достала грудь и, не хотя, положила спящего ангелочка в кроватку.

— Говори. Что сказали врачи. — пристально смотрю ему в глаза, выискивая в них ответ, который хочется услышать. — Они ведь смотрели ее?

— Смотрели. Все будет по плану, Таша. — сухо и без особых эмоций констатирует Богдан.

— Что это значит…

— Все подтвердилось. Ребенка будут планово оперировать.

— Нет, нет… — отрицательно закачала головой, не желая верить в эту ерунду. Из глаз брызнули слезы, а сердце закровоточило от пореза лезвия, в которое превратились слова мужа.

— Как только вас выпишут, ее увезут на операцию.

Я, опустошенная, сажусь на кровать и закрываю руками лицо. Внутри все терзается и готово разорваться в клочья. Нет в этом мире справедливости! Что сделал ребенок этому миру, раз в первые дни уже рискует жизнью? Если в том моя вина, так накажите меня, лишите жизни меня, а не его, не в чем неповинного малыша!

— Она справится. — Богдан присаживается рядом и обнимает меня, успокаивает, видя мои терзания. — Ульяна — сильная девочка. Она чувствует, как мы ее любим, что она нужна здесь… И мы должны верить в это.

— Я верю. Верю, Богдан. — шепчу я и склоняю голову к нему на плечо.

Спустя неделю

— Мое сердце не выдержит, мама. — захлебываюсь слезами я, когда двери операционной закрылись.

Только что туда увезли мою малышку. Никаких обещаний, никаких гарантий… Ждать и молиться.

— Иди сюда, доченька. — заключает в объятия мама. — Сейчас слезами не поможешь…

Она успокаивает, гладит по спине, а я вспоминаю те четыре дня, которые была рядом с Улей. Мой ангелочек, моя единственная радость, смысл жизни… Нет, не переживу, если потеряю ее или не смогу подарить полноценную жизнь, которую она заслуживает.

Возможно, я слабая, слишком ранимая, но не могу держать в себе боль, хочется кричать и выть, лезть на стены.

В отличие от меня, Богдан не выдавил ни слова, ни слезы, ни эмоции. Его лицо застыло, онемело и больной взгляд устремился в пустоту… Он часто держал боль все в себе. Хотя внутри горел, сжигал себя до тла.

Я помню, по похоронах первенца, когда я умывала слезами маленький гроб и не хотела его отпускать в землю, мой муж казался мне жестоким, бессердечным человеком, потому что не может родной отец вот так безмолвно и бесчувственно хоронить собственного ребенка.

Помню, как нервы сдали, и переполненная отчаянием, прилюдно накинулась на Богдана:

— Что смотришь…Этого ты добивался?! — колотила в грудь и прожигала взглядом ненавистного мужа. — Смотри, все нет больше меня, ушла я вместе со своим ребенком, умерла… Доволен?

Тогда он ничего не ответил, я не добилась от него хоть каких-то эмоций, которые жаждала увидеть… Мне понадобилось много времени, чтобы понять, как я была не права.

Судьба дала нам второй шанс. Сейчас перед нами похожая беда, с которой есть шанс справится. На этот раз мы вместе. И сейчас в моей груди не сжигающая ненависть, а сожаление и горечь.

Я подхожу к мужу, который облокотился на подоконник и молча всматривался вдаль. Глаза не моргают, но блестят. Ему тяжело сдерживать себя.

— Богдан, выпей воды. — шмыгаю носом и ставлю стакан на подоконник.

Обхватив себя руками и слегка сгорбившись от внутренней боли, слежу за тем как, он делает несколько глотков и звучно вздыхает. Отложив стаканчик в сторону, он секунду смотрит на меня, а потом обнимает меня за плечо и прижимает к груди.

— Скоро мы увидим малышку, живой и здоровой, Таша. Живой и здоровой… — вторит он себе под нос, приглаживая мои волосы.

Я позволила себе расслабиться и прикрыть глаза. Да, именно так все и будет. Бог не оставит нашу дочь, как мы свою веру в лучшее.

— Богдан, прости меня… — тихо хриплю я и поднимаю на мужа раскрасневшиеся уставшие глаза.

Чувство вины сидит в душе и терзает, не отпускает.

— Что такое говоришь? — обеспокоенно спрашивает он.

— Прости, что не хотела говорить о ребенке. Это было неправильно. — виновато встряхиваю головой. — Я знала, что Уля — твоя дочь.

Богдан понимающе кивает ответ, освобождая от тяжелых камней, которые наполняли душу.

— Все в прошлом.

— Да. — вздохнула я, но с грустью продолжила. — Наше прошлое было жестоким и порой совсем неправильным.

— Значит, будем работать в настоящем, ради Ули, вместе. Как мама и папа.

— Ты прав. — соглашаюсь я. — Мы не справились с ролью мужа и жены, но с ролью родителей обязаны справиться.

— Приложим все усилия.

Он целует в висок, и я чувствую в его трепетном касании поддержку. Сейчас я не боюсь его, а возможно даже тянусь незримо, потому что чувствую внутреннюю силу, способную защитить меня и дочь. За ним, мы с Улей будем, как за каменной стеной…

Что должна чувствовать мать к отцу своего ребенка? Любовь? Не обязательно. Уважение? Доверие? Обязательно. Да, я смотрю на Богдана и понимаю, что с рождением дочери во мне появились новые чувства, которые никогда не испытывала в полной мере к нему.

Во мне не осталось запальной безумной глупой влюбленности. Но зато появилось уважение и доверие.

Всю свою жизнь я не доверяла ему, изнывая от его измен, подозревала в том, что было и чего не была, обвиняла…. А сейчас я могу доверить ему своего ребенка, частичку себя, самое ценное что у меня есть.

Могла ли уважать, чувствуя его горячую пощечину, и находя синяки после принудительной близости? Могла ли уважать человека, которому изменяла с другим и сбежала от него?

Нет, не могла. Но я зато смогла отпустить прошлое, ради настоящего, ради благополучия дочери. Богдан — отец моего ребенка, я вижу, как он любит его, вижу, как из кожи вон лезет, чтобы сделать все для благополучия Ульяны, и за это я уважаю его.

Это другой уровень отношений. И чтобы прийти к нему, нам обоим немало пришлось выстрадать. Каждый из нас заслуживает своего счастья.

— Богдан, — нарушила тишину своим неуверенным шепотом. — Я хотела поговорить…

— О чем?

— О разводе. Мы так и не успели все оформить официально.

Богдан ничего не говорил про свою девушку. Но мысль, о том, что мой муж завел новые серьезные отношения не выходит у меня из головы. И я, чувствую себя очень неловко, словно третьей лишней, обременяющим грузом в их возможном союзе. Богдан бы вряд ли начал первым разговор про развод в сложившийся ситуации, не стал бы давить, но я женщина и я понимаю и вижу другую сторону … Его девушка молодая, и ей наверняка неприятно встречаться с женатым мужчиной. Поэтому я решила первой затронуть непростую тему.