— Дядь Сань, говорите прямо, что нужно. Турецкий выдохнул:

— Биография биолога Колдина.

— Уф… А кто это?

— В том-то и дело. Теневая надежда мировой науки. Работает в лемежской Лаборатории. Ну так как?

Тон у Дениса стал виноватым:

— Не раньше чем к вечеру. У Макса в это время тихий час.

— Что у него?! — не поверил Турецкий.

— Отдыхает человек, — объяснил частный сыщик. — Так какая биография?

— Краткая. Внятная. Жизненная. И карьерная. Только пусть в этот раз Макс сам поработает. Его стиль меня больше устраивает. Люблю перечитывать долгими…

— Ладно-ладно, — хохотнул Денис. — Это как раз несложно.

— Ну-ну, — недоверчиво пробормотал Турецкий и приготовился убивать время.

Но через три часа пятьдесят минут вынул из своего электронного ящика очередное письмо от Макса.

КОЛДИН ГЕОРГИЙ СЕРГЕЕВИЧ

…

«Детство Егора Колдина прошло на Алтае, среди великолепной дикой природы. Отец его был лесничим, мать помогала, вела небогатое домашнее хозяйство. Когда Егорке исполнилось семь и пришла пора протирать штаны за школьной партой, родители отправили его в деревню к бабушке, матери отца. Деревня Лихой Угол вполне отвечала своему названию. Жители больше любили праздновать, чем работать, и часто узаконенные правительством красные даты календаря плавно переходили в массовые недельные запои.

Впрочем, на учебе Егора это не отражалось. В отличие от сверстников учился он хорошо и проявлял повышенный интерес к знаниям. Каникулы всегда проводил у родителей и днями пропадал с отцом в лесу.

После тринадцати лет Егор стал интенсивно набирать рост и скоро уже был самым высоким парнем в классе. Бабушка не могла нарадоваться, роняла слезу, вспоминая своего Ваняшу — деда Егора, геройски утонувшего во время празднования Дня Победы в местной речушке. По ее словам, Егор был вылитый дед.

В это время начал меняться характер. Из послушного мальчика, выросшего в лесу, он превратился в скрытного, трудноуправляемого подростка. Когда соседская собака задрала их курицу, Егор устроил жестокий самосуд. Отловив с помощью куска сала убийцу, он подвесил ее за ноги на ветке яблони, укрывшись от глаз посторонних за сараем, и развел под ней костер. Бабушки и соседей не было дома, и потому дикий вой и скулеж остались без ответа. В школе тогда проходили период мрачного Средневековья, инквизицию.

После этого случая Егор вошел во вкус. Останки собаки закопал тут же, под яблоней, даруя земле естественное удобрение, а на вопросы соседей об исчезнувшей псине пожимал плечами. Через месяц залетный кот самым наглым образом изнасиловал их кошку прямо у него на глазах. Егор кастрировал кота, не отходя от места преступления. Деревенские коты стали обходить дом Колдиных десятой дорогой.

Пристрастие к спиртному и табаку прорезалось в пятнадцать. Сверстники к этому возрасту дымили и потребляли горькую уже вовсю. Но Егор быстро наверстал упущенные годы. Особенно привык к самосаду, выращиваемому по старой привычке у себя на огороде бабушкой Зинаидой. А на выпускном вечере опоил беленькой и одурманил этим самым самосадом молодого и неискушенного учителя истории, заброшенного в Лихой Угол по распределению. Ночное купание в знаменитой речушке едва не закончилось трагически.

И в этом бабка усмотрела «колдинское семя». Когда же пришла пора идти служить в непобедимую Советскую Армию, она в отличие от причитающих над расставанием со своими чадами односельчан твердо и даже радостно заявила, что, «может, хоть там Егорке голову прочистят».

Чистили голову Егору два года в ракетных войсках стратегического назначения на Урале. Служба пролетела быстро и легко. Крепкого сибиряка побаивались, в обиду он себя не давал, и «дедовщина», процветавшая повсеместно в рядах непобедимой и легендарной, как-то прошла мимо, по существу и не затронув.

Не давал жизни только капитан из особого отдела. Егор был связистом, имел доступ к секретной аппаратуре, и капитан неоднократно возобновлял попытки склонить рядового Колдина к сотрудничеству, но все безрезультатно. Быть стукачом Егор отказывался. В конце концов, особист так его допек, что Егор высказал все, что о нем и его службе думал, заявил, что если бы они встретились на гражданке, то обязательно начистил бы капитану физиономию, в результате чего и был уволен в последнюю очередь.

Дома ждала печальная новость: бабушка не дождалась внука из армии. Тихо отошла, когда ефрейтор запаса неделю пропьянствовал с сотоварищами в Свердловске. Вернулся Егор, теперь уже Георгий, полный надежд и уверенности в своих силах. Долго предаваться унынию не было в обычае местных жителей, и уже через два дня он помогал отцу в лесном хозяйстве. А по прошествии года, заново укрепив себя школьными знаниями, поехал в столицу осуществлять мечту детства: поступить на биологический факультет. Сын леса решил посвятить ему свою жизнь.

К некоторому собственному изумлению, слегка недобрав баллов, Георгий Колдин все же был зачислен на первый курс биологического факультета МГУ — кто-то из более успешных абитуриентов, видимо, отказался от учебы, на его счастье. Детская мечта, зарожденная в красотах Алтая, начала осуществляться. Теперь оставалось всего лишь закончить факультет и стать знаменитым ученым, в чем Георгий ни минуты не сомневался. Более того, учиться он стал с таким рвением и блеском, что вчерашние экзаменаторы только головами качали. Раскрылись какие-то внутренние резервы, из Георгия Колдина обещал вырасти первоклассный биолог.

Серьезная угроза исполнения сокровенных желаний возникла на почве старого пристрастия к травке, превратившейся за время службы из обычного самосада в обычную коноплю. Сослуживцы-казахи, с которыми Георгий переписывался, регулярно присылали ему гуманитарную помощь из своей бескрайней республики. Помощь очень быстро выкуривалась, даже разбитая пополам с «беломорским» табаком. Страждущих становилось все больше. И скоро одной ею уже не ограничивались. Доставали кто где мог. Сборища желающих «пыхнуть» в общаге заметно участились. Во время одного из таких собраний всю их осоловевшую компанию и повязали.

Комитетчики обрабатывали долго и настойчиво, умело грозили муками ада земного и небесного. Возможность вылететь с пятого курса замаячила вполне реально — конец детской мечте, конец жизни. Плюс осложнения в собственной семье: Георгий на четвертом курсе женился на девушке из медучилища с подмосковной пропиской (нелишняя вещь), женился почти по любви. Проклиная себя за малодушие и оправдывая одновременно, Георгий все-таки дал письменное согласие работать на Контору. Припомнился и армейский капитан, и новоиспеченный агент под кличкой Мечников, он же Георгий Колдин, глубоко уверовал, что проклятие войскового особиста подействовало.

Неотступно, правда, сверлил вопрос: кто же сдал их теплую компанию? Но после вербовки желание провести собственное расследование пропало. К тому же Георгий очень сильно подозревал, что не он один попал в сети гэбэшников. Поди теперь разберись, кто есть кто. Но с факультета так никого и не поперли. По официальной версии, предупредили на первый раз, учитывая заслуги в учебе и спорте, кого-то отмазали шишки-родители. Двоим, правда, влепили строгача по комсомольской линии, но больше за нарушение правил проживания в студенческом общежитии. На этом все и закончилось. А Мечников внедрился в ряды подрастающей советской интеллигенции и с нетерпением стал ждать дня дипломирования, с тем чтобы унести подальше ноги от коварных комитетчиков.